Мейлах Бакальчук-Фелин - Воспоминания еврея-партизана Страница 13

Однажды в снежную ночь я принял по радио сообщение о прорыве армией Рокоссовского немецких укреплений на Сталинградском фронте. Я немедленно разбудил товарищей, спавших в моей избушке, и сообщил им эту новость. Мы все толпились вокруг радиоприемника и, затаив дыхание, слушали передачу из Москвы о победе Красной Армии под Сталинградом. Мы поняли, что немцы понесли самое тяжелое поражение с начала войны.

Каждую ночь я регулярно принимал из Москвы сводки Совинформбюро «В последний час». Я записывал слово в слово все, что радио передавало для печати.

Необходимо было сообщить населению о большой победе Красной Армии на Сталинградском фронте. Было очень важно проинформировать население деревень о фактическом положении на фронтах и этим разоблачить всю ложь немецкой печати. Сельское население было очень отсталым. В царское время оно из поколения в поколение было вынуждено жить в примитивных условиях. Школьной сети не было, редко в какой деревне было начальное двухклассное училище. Революционные события 1917–1920 годов мало отразились здесь. Захватив этот край, польские власти совершенно не считались ни со специфическими условиями полесского и волынского села, ни с культурными запросами национальных меньшинств. Польское государство не признавало их языки и проводило курс полонизации официальных учреждений и школьного дела.

В полесских и волынских деревнях господствовали темнота, безграмотность, бескультурье, пьянство, хулиганство. В первые дни оккупации немцы нашли здесь хорошую почву и помощников для антиеврейской агитации. В своей пропаганде они всю вину за тяжелую долю крестьян возлагали на евреев. Евреев же они объявили виновниками второй мировой войны. Из среды хулиганских элементов немцы вербовали кадры для полиции, а испытанных погромщиков назначали на руководящие должности в администрации. Эти помощники участвовали в проведении всех «акций» против евреев и самостоятельно организовывали погромы и резню в еврейских местечках, в городах и селах.

Немецко-фашистская пропаганда в деревнях проводилась с помощью листовок, прокламаций, газет и специальных изданий. Крестьяне были напуганы немцами и с покорностью выполняли все распоряжения оккупантов. Они не верили, что может быть на земле еще такая сила, как немецкая армия. Именно поэтому мы были заинтересованы информировать крестьян о победах Красной Армии. Так как у нас не было ни типографии, ни пишущей машинки или гектографа, мы решили раздобыть карандашей, копировальной бумаги и несколько стоп писчей бумаги. Как мы узнали, эти материалы имелись в кооперативе села Золотое на Волыни. Несколько наших товарищей взялись совершить налет на этот кооператив. Село Золотое находилось в 25 километрах от нашей стоянки. В одну из ночей эта группа побывала там и вернулась обратно в лес, доставив пару десятков листов копировальной бумаги, несколько десятков тетрадей и пару десятков карандашей.

В избушке при огне костра составил я первую листовку. Я сообщил о прорыве армии Рокоссовского на Сталинградском фронте, приведя данные о количестве погибших и попавших в плен немецких солдат и офицеров и о захваченных у немцев трофеях. В следующую ночь эта листовка, написанная в двадцати пяти экземплярах, была расклеена на стенах церквей и управ. Из-за страха крестьяне листовки срывали и читали их в глубокой тайне.

Эта примитивная печать стала очень популярной. Я каждый день писал новую пламенную прокламацию, сообщая последние новости с германско-советского фронта и с фронтов союзников. Во время каждого налета наряду с оружием и продовольствием стремились раздобыть и бумагу, которая также оказалась хорошим оружием. Среди крестьян появились добровольцы — распространители наших прокламаций.

Однажды вечером мы организовали митинг в селе Сварыцевичи. Мы ходили из дома в дом и звали крестьян на собрание в школе. Хотя крестьяне боялись немцев, которые не могли не узнать об их участии в митинге, но они также боялись и партизан.

В школе собралось много народу. Пришли мужчины и женщины, много молодежи. Председателем собрания был партизан Курочкин из Ленинграда. Он заявил, что митинг откроется лишь тогда, когда явится священник. Через несколько минут партизаны доставили священника. На митинге выступили Музычко и Курочкин. Они рассказали о больших победах Красной Армии и о том, что приближается день поражения немецкой армии. В конце речи Курочкин сказал, что население должно помочь партизанам в их борьбе против немцев. К концу митинга Курочкин потребовал от священника, чтобы тот благословил Красную Армию. Священник в страхе перед партизанами дал ей свое благословение.

Немцы вскоре узнали о наших листовках, а также о состоявшемся в Сварыцевичах митинге с участием священника.

Через пару дней после митинга, стоя на посту, я увидел крестьян, бегущих в лес с криком:

— Партизаны, соколики, рятуйте! Нимцы, нимцы!

Я не подпустил крестьян к нашей избушке и велел им подождать. Мы посоветовались, как быть. Было ясно, что выстоять со своими винтовками против немцев, если они нападут на деревню и проникнут в лес, мы не сможем. Но мы решили выйти на греблю, которая ведет в Сварыцевичи, и там устроить засаду.

Трое суток сидели мы в засаде у гребли, но ни немцы, ни полицаи не появлялись. Жители Сварыцевичей все это время были в лесу и вернулись, когда мы оставили засаду.

Крестьяне уже не сидели спокойно в хатах. Днем и ночью охраняли село. Были выкопаны винтовки, в 41-м брошенные красноармейцами, попавшими в окружение. В Сварыцевичах была организована партизанская группа, которая поддерживала с нами тесный контакт. Активными деятелями в этой группе были Грицюк и Пашкевич. Грицюк — украинец, был при советской власти активистом. Пашкевич — поляк, до войны работал механиком. Он нам много помог: ремонтировал оружие, наладил производство самодельных бомб и гранат. Их сыновья и дочери также стали активными партизанами.

Неспокойно было в ближних деревнях — Бродницах, Бутове, Замрученье, Озерске. Ожидали, что немцы могут нагрянуть в любой час и сжечь деревни вместе с населением. Узнав, что немцы идут, все население оставляло деревню и бежало в лес. Таким образом, крестьяне постепенно втянулись в партизанское движение. Особенно подтолкнула крестьян к этому расправа немцев с населением села Бутово. Они там загнали двести человек в сараи, заперли их и сожгли сараи вместе с находившимися там людьми. Так называемому «бургфридену», т. е. гражданскому миру, в тех селах был положен конец.

Евреи могли свободнее появиться в деревне и раздобыть кусок хлеба и продукты. Партизан принимали, как почетных гостей.