Александр Кацура - Дуэль в истории России Страница 13

Царский воспитатель барон Остерман попал в Россию благодаря случаю, а случаем этим оказалась дуэль. Он был родом из Вестфалии, по происхождению незнатный человек,» сын пастора. Поступив в университет Йены, он попал в атмосферу веселья и буйных студенческих пирушек. Это было время, когда все студенты носили шпаги и готовы были обнажить их по любому поводу. На одной из таких пирушек студиозус Генрих Иоганн Фридрих Остерман повздорил с другим студиозусом. Разгоряченные винными парами, они вышли во двор, и Остерман проколол шпагой своего товарища. После этого он не мог оставаться в университете, не мог оставаться в Йене. Он вообще покинул Германию, оказался в Голландии и там, в Амстердаме, наткнулся на русского вицеадмирала Крюйса, который по поручению царя вербовал на русскую службу разных полезных и сведущих людей. Умный и честолюбивый Остерман понял, что он нашел свой шанс. Он поступил к вице-адмиралу в частную службу и принялся ретиво изучать русский язык. Вскоре он был уже в России. Понадобилась однажды Петру записка о каком-то предмете. Царю подали ее написанной по-русски и в таком превосходном виде, что царь не мог не спросить, кто ее готовил. Ему ответили, что иноземец, не более двух лет живущий в России. Царь немедленно взял иноземца в свою канцелярию.

«Никогда ни в чем этот человек не сделал погрешности, — говорил о нем Петр впоследствии. — Я поручил ему писать к иностранным дворам и к моим министрам, состоявшим при чужих дворах, отношения по-немецки, по-французски, по-латыни; он всегда подавал мне черновые отпуски по-русски, чтоб я мог видеть, хорошо ли понял он мои мысли». Был такой случай во время переговоров о Ништадтском мире: Петр вручил Остерману 100 тысяч червонцев на подкуп шведских дипломатов. Остерман употребил в дело и с пользою всего 10 тысяч, а 90 тысяч вернул в казну.

Граф Андрей Иванович Остерман.

Мог ли Петр, хорошо знавший иных казнокрадов, не обратить на это внимания? Петр пожаловал честному немцу титул барона, а по отставке Шафирова сделал его вице-канцлером. При Екатерине I Остерман не только сохранил эту должность, но был удостоен ордена Св. Андрея Первозванного и получил звание действительного тайного советника. При Петре II он становится, как говорилось выше, воспитателем молодого императора и его обергофмейстером при сохранении всех прежних должностей и членства в Верховном тайном совете. При всем при этом барон Андрей Иванович Остерман был одним из первых зачинателей того замечательного вольнодумства, которым прославился весь русский XVIII век.

После того как Меншиков внезапно попал в опалу (причины на самом деле накапливались давно) и был сослан сначала в одно из своих имений (Раненбург), а потом в далекий сибирский Березов, влияние людей типа Остермана усилилось.

Но не надолго. Император для коронации перебрался в Москву,

Вице-канцлер Петр Павлович Шафиров.

Повод же был характерным. Меншиков был вор масштабный, и все об этом знали. Погорел на мелочи. Летом 1729 года цех петербургских каменщиков поднес императору подарок в 10 тысяч червонцев. Юный царь тут же распорядился отправить их в подарок любимой сестрице Наталье. На беду, придворного в коридорах повстречал генералиссимус и поинтересовался, что тот несет. А узнав, тотчас отобрал, пробормотав при этом, что царь молод и счета деньгам еще не знает. На другой день император повстречал сестру и спросил, довольна ли она подарком. Увидев недоумение великой княжны, позвал царь придворного. «Меншиков отнял», — коротко объяснил тот. Позвали светлейшего. «Как вы смели, князь, не допустить моего придворного исполнить мое приказание?» — гневно спросил 13-летний император и топнул ногой. И Меншиков растерялся. Он, всесильный правитель России, не ожидал бунта от опекаемого им отрока. «О чем вы, государь, — забормотал он, — если вам так важны эти жалкие 10 тысяч, то я не только готов их вернуть, но сейчас же прикажу доставить из моей казны миллион». Этот эпизод был началом конца светлейшего князя.

А далее за дело умело взялись многочисленные враги Меншикова.

Не любил юный царь чухонской земли и лютерской веры. Москва же с ее золочеными маковками очаровала его. В древней столице он полностью попал под влияние князей Долгоруковых, которые искренне полагали, что России не нужны заморские новшества, не нужен флот, не нужен чуждый онемеченный Петербург. Это означало, что резко усилились позиции консервативной партии.

«Перенесение столицы обратно в Москву, — писал Н. И. Костомаров, — потянуло бы всю Русь к прежней недеятельности, к застою и к спячке, как уже того и опасались сторонники преобразования. Конечно, нельзя утверждать, что было бы так наверное, а не инак, потому что случаются нежданные события, изменяющие ход вещей. Таким случайным, нежданным событием и явилась на самом деле рановременная кончина Петра Второго, которую можно, по соображениям, считать величайшим счастием, посланным свыше для России: смерть юноши-государя все-таки была поводом к тому, что Россия снова была двинута по пути, проложенному Великим Петром, хотя с несравненно меньшею быстротою, энергией и ясностью взглядов и целей».

Петр II, последний прямой Романов, умер четырнадцати лет от роду. И, конечно же, в январе. Незадолго до этого умерла его любимая старшая сестрица Наталья. В ночь с 18 на 19 января 1730 года занемогший накануне царь закричал: «Запрягайте сани, хочу ехать к сестре!»

Наступило десятилетие курляндской герцогини Анны, дочери слабоумного царя Ивана V, старшего соправителя Петра I. Анна Ивановна, которую возвел на престол Верховный тайный совет, тоже не отличалась особыми умом и волей, и страной начал управлять ее фаворит, сорокалетний граф Эрнст Иоганн Бирон. За годы правления Бирона немецкое влияние в России резко усилилось. Однако же это не мешало стране, несмотря на дворцовые нелепости, осторожно, словно на ощупь, двигаться вперед.

Не сдал позиций и вице-канцлер Остерман. Он фактически руководил внешней политикой страны. Были и военные успехи.

В августе 1739 года по случаю победы над турками и татарами и взятия турецкой крепости Хотин молодой Ломоносов, в ту пору бывший студентом во Фрейберге[4], написал оду, где были такие слова:

Россия, коль счастлива тыПод сильным Анниным покровом!Любовь России, страх врагов,Страны полночной героиня,Седми пространных морь бреговНадежда, радость и богиня,Велика Анна, ты добротСияешь светом и щедрот…

Если и вправду был «свет щедрот», то на неизбежном фоне казнокрадства, бесконечных интриг, доносов, шпионажа. И закончилось все это по смерти Анны Ивановны дворцовым хаосом 1740 года. Императором был объявлен только что родившийся правнук Ивана V, сын принца Антона Ульриха Брауншвейгского, вошедший в историю под именем Ивана VI Антоновича.