Виктор Кожемяко - Виктор Розов. Свидетель века Страница 13

Сейчас самое время колокольного звона нашей соборности: Отечество в опасности! Речь идет о сохранении Союза ССР с подлинным народовластием. Его непременно надо сохранить!

г. Ростов-на-Дону.

Через полтора месяца, в марте 1991-го, вопрос о сохранении Советского Союза будет вынесен на всенародный референдум. И хотя большинство выскажется за то, чтобы СССР жил, предатели во власти сделают все для уничтожения нашего большого общего дома. Это станет величайшей трагедией для миллионов советских людей, в том числе для Виктора Сергеевича Розова…

Глава вторая

И ВОТ – ОГОНЬ ПО СОВЕТАМ!

Спросите тех яростных защитников насильственных методов внедрения капитализма в нашей стране: что их побуждает к этому? То ли им грезится, что в перспективе мы станем Америкой… Но мы же станем в лучшем смысле банановой республикой! К этому все идет. Много сил есть, очень много целенаправленных сил, которые хотят сделать из нашей страны государство второго, а еще лучше – третьего сорта. Сил извне и сил изнутри. Сейчас сеются зубы дракона, и будут всходы.

Вслед за августом 1991-го будет октябрь 1993-го.

О том, как отнесся Виктор Сергеевич Розов к расстрелу Верховного Совета, главное я уже сказал. Добавлю некоторые подробности.

Он предчувствовал ту трагедию. Время от времени мы говорили с ним по телефону, и я ощущал, в каком внутреннем напряжении находится он все эти месяцы после свержения Советской власти и уничтожения Союза. Внимательно следил за событиями. С горечью говорил о приватизации, ваучерах, о «шоковой терапии».

– Сколько нищих стало! Надо писать обо всем этом, а у меня сил нет. Болен… Хорошо, что вы пишете. Читаю «Правду»…

21 августа 1993 года ему исполнилось 80 лет, и я позвонил, чтобы поздравить.

– Как вы себя чувствуете, Виктор Сергеевич?

– Плохо… Боюсь, что прольется большая кровь. Если что-то напечатаете от меня, пусть будет прямо сказано в адрес властителей: нельзя допускать крови!

Я это в «Правде» напечатал.

Но «братья интеллигенты» вокруг пели совсем другую песню.

Недавно его сын Сергей рассказал мне, как все произошло на знаменитой встрече Ельцина с «творческой интеллигенцией» в Бетховенском зале. Розова позвали туда, однако слова не дали. А он чуть не задохнулся от всего, что здесь услышал, чуть сознание не потерял. И, выйдя из этого помещения, сказал, что такого холуяжа не было никогда – ни при Сталине, ни при Хрущеве, ни при Брежневе…

Вдохновили «творцы» палача. Кровь все-таки пролилась. Большего страдания, как признается мне потом Виктор Сергеевич, не пережил он за всю свою жизнь.

Страдание было не только от прозвучавших залпов. Он видел: на глазах все больше меняются люди. Страшно меняются. У многих вдруг стали отрастать звериные когти и хищные клыки. Что же далее будет с людьми и родной страной, которой насильственно навязана эта ядовитая среда обитания – безжалостный, беспощадный, ненасытный в алчности капитализм?

В декабре, на исходе трагического 1993-го, Виктор Сергеевич позвонил мне и попросил приехать к нему: «Написалось у меня что-то для «Правды».

Статья под названием «Мутанты» оказалась короткая, но, когда я ее тут же прочел, она пронзила меня. Такое же впечатление, появившись в газете, произвела на читателей. Об этом говорил мне Валентин Григорьевич Распутин, с которым в те дни я готовил большую беседу. Говорил и приехавший из Парижа писатель Владимир Максимов, к которому я тоже пришел побеседовать для «Правды». Попав в эмиграцию из-за серьезного конфликта с Советской властью, он теперь со страниц коммунистической газеты (в других не печатали) буквально проклинал ельцинский режим и всех, кто его поддерживал.

А Виктору Сергеевичу он просил передать огромный привет. И вот на что обратил я внимание. Сам Владимир Емельянович писал хлестко, резко. Казалось бы, куда резче, нежели Розов. Однако именно его статью «Мутанты» он размножил на ксероксе, чтобы везти эти пачки для распространения среди русских в Париже. Значит, слово Виктора Розова, не такое уж вроде бы броское внешне, обладает какой-то особо действенной внутренней силой?

Да, да, это так. Ведь и в следующей нашей беседе, опубликованной в январе 1994-го, Виктор Сергеевич ни к каким особо эффектным фразам вроде бы не прибегал. Он говорил, как всегда, просто, но настолько искренне, прочувствованно, что на читателей это действовало неотразимо. И – опять масса откликов!

Откликнулись, впрочем, не только единомышленники. Прореагировали и те самые мутанты, о которых он написал. Взвился, например, в «Московской правде» журналист Лев Колодный, чью злобную статью, как наиболее характерную, я счел нужным полностью здесь воспроизвести. Прочтете и увидите, сколько же оскорбительно неправедной ненависти излил на голову благороднейшего Виктора Сергеевича ее автор.

А кто он сам? В советское время – известный журналист газеты МГК КПСС. Известный в основном публикациями о памятных местах и знаменитых людях Москвы. Примерно за год-полтора до августа 91-го произошел у меня с ним такой эпизод. Начавшееся наступление на все советское привело кое-кого в «демократической» журналистской среде к идее изменить дату праздничного Дня печати. Зачем отмечать 5 мая – день рождения «Правды»? Пусть будет 13 января – день выхода петровских «Ведомостей».

Тогда-то, будучи редактором «Правды» по отделу прессы и публицистики, решил я расспросить, все ли коллеги в других изданиях эту идею поддерживают. Позвонил и Колодному. О, как горячо воспротивился Лев Ефимович намерению переменить день профессионального праздника! И сколько лестных, громких слов услышал я от него по адресу «Правды»! Понятно, исход «перестроечного» противостояния окончательно еще не был ясен, поэтому осторожный Колодный с полной откровенностью заявлять о себе не спешил (немало их было, таких «осторожных»: до поры до времени).

Зато как теперь обрушился на старого писателя – в том числе и за то, что связался с «Правдой». Уже одно это, по мнению Колодного, непростительно: хуже некуда. Вот вам и кульбит мутанта.

Вскоре у меня будет еще одна возможность убедиться, каков он по сути своей, Лев Ефимович. Получилось так, что в начале 80-х, совершенно случайно, обнаружил он рукопись шолоховского «Тихого Дона». Одни считали, что она утеряна навсегда, другие утверждали, будто бы ее никогда и не было: как же, ведь Шолохов – «плагиатчик», сам этой великой эпопеи он не писал…

Расстрел Белого дома. Трагедия октября 1993-го