Зоя Гулинская - Бедржих Сметана Страница 13

Бедржих Сметана надеялся, что молодой скрипач еще не забыл его и поможет устроиться в Праге. Но мало что сделал для него Несвадба.

Тогда Сметана начал бегать по городу в поисках какого-нибудь старенького фортепьяно. Купить инструмент он, конечно, не мог, но надеялся за небольшую сумму получить его напрокат. Бедржих думал, что ему достаточно немного поупражняться и он сможет с успехом выступать как пианист-виртуоз. А это принесет деньги. В молодости все кажется таким простым и легким…

Поиски Бедржиха скоро увенчались успехом. За шесть золотых он получил на два месяца инструмент. Но о выступлениях нечего было и думать. Кому было интересно устраивать концерт молодого, совсем неизвестного пианиста?

Проходили дни. Небольшая сумма денег, оставшаяся после оплаты фортепьяно, таяла с катастрофической быстротой. Правда, жил Бедржих у родственницы, и за квартиру ему не приходилось платить, но прокормиться было трудно. Чтобы на больший срок растянуть оставшиеся золотые, Сметана решил обходиться без ужина. Так, полуголодный, он ходил по знакомым и просил помочь ему найти какую-нибудь работу.

Только частые встречи с Катержиной поддерживали Бедржиха в эти дни. Он знал, когда у девушки кончается урок, и поджидал ее на улице, чтобы проводить домой. Иногда они долго гуляли по набережной и говорили о музыке, о себе. Какой светлой и радостной представлялась им будущая совместная жизнь! Но пока это были только недосягаемые мечты. Прежде всего Бедржиху нужно было как-то устроиться, и он продолжал поиски.

В довершение всех огорчений Бедржих выяснил, что поступить в консерваторию он не может, так как уже перешагнул возраст, считавшийся предельным для поступления туда. Музыкальное образование можно было продолжать, только беря частные уроки. Конечно, юноше больше всего хотелось учиться у Прокша. Много хорошего об этом талантливом музыканте он слышал от Катержины. Но идти к нему без солидной рекомендации Бедржих не решался. К счастью для Сметаны, в Прагу приехала мать Катержины — Анна Коларжова. Она представила его Прокшу и просила старого музыканта принять Бедржиха в ученики. Прослушав в исполнении Сметаны несколько фортепьянных пьес, Прокш согласился.

Итак, учитель есть! Но где достать золотой, который нужно заплатить за первый урок? Попросить у кого-нибудь из товарищей? Золотой они дадут, дадут даже два. Но что делать, потом, когда будут истрачены эти деньги? Опять просить? Нет! Нужно найти другой выход! Однако все планы при внимательном их обсуждении рушились, как карточные домики. Он согласен был давать уроки музыки за гроши, лишь бы не умереть с голода и не покидать Праги. Найти ему учеников он просил даже директора консерватории Яна Бедржиха Киттля. Но все было бесполезно. В порыве отчаяния он даже подумал, не рассказать ли о своих денежных затруднениях Анне Коларжовой. Эта добрая женщина всегда относилась к нему как к сыну. Может быть, она поможет ему найти работу? Но воспоминание о Катержине и этот план делало невыполнимым. Нет, девушка не должна знать, каким беспомощным и жалким он казался себе теперь! Хорош жених! Не может заработать на кусок хлеба. Кончились отцовские деньги, и он голодает. Но, как ни старался Бедржих, в этом шумном, большом городе работы для него не находилось.

Неизвестно, чем бы кончились для Сметаны зсе эти мучительные переживания, если бы случай не пришел ему на помощь.

В один из особенно грустных дней в комнату Бедржиха кто-то постучал. Юноша открыл дверь. На пороге стоял посыльный графа Леопольда Туна. Получив рекомендацию директора Пражской консерватории, граф предлагал Сметане место домашнего учителя музыки. В такое счастье даже трудно было поверить.

У Туна было пятеро детей, и с каждым из них Сметана должен был заниматься по часу. И все же у него оставалось достаточно времени и для себя. А главное, поселившись в графском дворце, Бедржих избавился от бытовых забот; теперь ему было чем заплатить и за уроки Прокшу.

Конечно, прежде всего он начал изучать теорию композиции. Даже уезжая на летние месяцы с графской семьей в одно из загородных поместий, Сметана брал с собой учебник Прокша. Все свободное время он писал упражнения, не пропуская ни одной самой легкой задачи. Так Сметана прошел весь курс. Завершением работы явилась его соль-мажорная соната для фортепьяно. Написанная осенью 1846 года рукой двадцатидвухлетнего композитора, она свидетельствует и о ярком самобытном таланте и о том, что автор ее уже приобщился к тайнам композиторского мастерства.

Не забывал Сметана и пианистического искусства. И в этом он также совершенствовался под руководством Прокша. Этот замечательный музыкант был наделен феноменальным слухом, но рано потерял зрение и не мог продолжать карьеру пианиста-виртуоза. Тогда он посвятил себя воспитанию молодых талантов. Каждую субботу в доме Прокша устраивались музыкальные вечера — настоящие маленькие «академии», на которых выступали его лучшие ученики. Здесь можно было услышать последние музыкальные новинки, включая и симфонические сочинения, переложенные Прокшем или его друзьями для фортепьяно в четыре и восемь рук. Эти вечера всегда собирали множество слушателей. Среди них были и профессиональные музыканты и любители. На одном из таких вечеров, устроенном в честь концертировавшего в Праге Эктора Берлиоза, 10 апреля 1846 года Сметана впервые встретился с великим французским композитором и дирижером. Переложенные Прокшем сочинения «полководца оркестровых сил», как называл Берлиоза Серов, прозвучали тогда в исполнении Катержины Коларжовой и Сметаны.

Много обширных знакомств в музыкальном мире принесла Сметане и служба у графа Туна. В его салоне собирались крупнейшие общественные деятели, писатели, музыканты. Здесь же Сметана познакомился с Робертом и Кларой Шуман, приезжавшими в Прагу в январе 1847 года. Мрачный, погруженный все время в какое-то тяжелое раздумье, Шуман на первый взгляд не понравился Сметане. Несравненно более приятное впечатление произвела его жена. С прославленной пианисткой чешский композитор впоследствии даже поддерживал переписку.

Однако беседовать с Шуманом было интересно я приятно. Сметана знал, что Шуман в своих статьях и выступлениях поддерживал прогрессивное романтическое направление в музыке. Это он, Шуман, познакомившись с ранними сочинениями совсем еще юного Шопена, в частности с его Вариациями на тему Моцарта, печатно заявил: «Шляпы долой, господа, это — гений». А сколько прекрасных статей после этого написал Шуман о Шопене!

Взволнованная, пронизанная романтическим пафосом музыка Шопена была близка Сметане. С тех пор как некоторые сочинения польского мастера он услышал в исполнении Листа, Шопен стал, пожалуй, самым любимым его композитором. Да это и не удивительно. Музыкальный вкус Сметаны с детства был воспитан на чешском народном творчестве. И стремление Шопена использовать в своих сочинениях народные танцы и мелодии было понятно ему. А кроме того, на примере Шопена Сметана видел, как народное творчество обогащает содержание произведений, насыщает его свободолюбивыми, демократическими идеями, ненавистными тиранам. Шопену удавалось даже на основе старинного рыцарского танца — полонеза создавать сочинения, в которых звучали грозные призывы к борьбе. Недаром Шуман говорил, что царь Николай, подавивший польское восстание, должен опасаться Шопена больше других, потому что его музыка — это «пушки в цветах».