Владимир Липилин - Крылов Страница 13

Только после того, как каперанг Верховский самолично влез на бугшприт, осмотрел все там подробным образом и сказал: «Вы правы, здесь не по штату», – все вздохнули с облегчением и экзамен вновь вошел в деловое русло.

Что стоило признание в собственной поспешности своенравному каперангу Верховскому, мы можем лишь догадываться, но точно известно, что после училищной конференции по практическому экзамену в выпускном классе, на которой гардемарину-фельдфебелю Крылову было присуждено высшее отличие, экзаменатор подошел к завтрашнему мичману сам:

– Не угодно ли будет вам, гардемарин Крылов, поступить во вверенный моему командованию минный класс без всякого экзамена?

– Благодарю вас, господин капитан первого ранга, но я обещал его превосходительству де Колонгу работать под его начальством по девиации компасов, его превосходительство уже хлопочет о причислении меня к компасной части Главного гидрографического управления.

– Что ж, желаю успехов, гардемарин, – дело хорошее.

– Благодарю, господин капитан первого ранга!

– Хорошее дело, – повторил Верховский, – но учтите, гардемарин, замыкаться вам в нем не стоит, так что помните о моем предложении.

– Благодарю, господин капитан первого ранга!

– С подобной благодарностью, гардемарин, адресуйтесь к батюшке с матушкой, коим извольте от меня покланяться.

Человек вспыльчивый, подчас несдержанный, но многоопытный, Верховский интуитивно почувствовал в Алексее Крылове натуру цельную, устремленную, волевую, то есть обладающую теми качествами, которые, с точки зрения старого моряка, непременно приведут к успеху.

Интуиция Верховского оправдалась. Единственное, что он не предугадал до конца, так это то, что вопреки его совету Алексей Крылов на всю жизнь остался приверженцем компасного дела. Чем бы ни занимался в дальнейшем Крылов, пристрастие к компасу у него никогда не пропадало.

Отклонение показаний компаса от истинного под влиянием корабельного железа или электрических токов – это и есть его девиация. По Крылову оказалось, что девиация должна быть учтена уже при конструировании компаса.

Начав теоретическое осмысливание с работы «О расположении стрелок в картушке компаса», опубликованной в 1886 году, через 54 года, в 1940 году, Крылов представил монографию «Основание теории компаса», в которой обосновал и теорию гирокомпаса. Он как бы вооружил точным путеводителем капитанов и летчиков.

Пожалуй, наиболее полно оценил и представил развитие способностей молодого мичмана его первый непосредственный начальник и руководитель де Колонг. Флотская молва говорила о его якобы абсолютном убеждении, «что корабли строятся для того, чтобы было на чем устанавливать компасы и уничтожать их девиацию».

Профессор де Колонг, патриот русского флота, отдавший компасу и душу, и незаурядные способности, знал, что в несколько гротесковом определении его преданности любимому делу нет и грана от насмешки. Истинный ученый и вдумчивый практик, заведующий Компасной мастерской очень скоро убедился, что заполучил в свое подчинение не просто талантливого помощника и восприемника, но личность, могущую свершить нечто большее, чем продолжить пусть и очень важное, но налаженное дело. Чинить препятствия такой личности из служебного эгоизма – преступно, и поэтому-то генерал де Колонг одобрил переход подчиненного без выслуженного срока в 4-й флотский экипаж в Кронштадте, где мичман Крылов прошел краткий курс в офицерском минном классе. Это произошло осенью 1885 года, то есть один год спустя после производства в мичманы.

Целью такого служебного перемещения было стремление познать как насущную жизнь флота, так и воочию приобщиться к практико-теоретическим задачам, стоящим перед ним. Крылову мыслилось, что расширенный таким образом общий кругозор поможет избранию специальности в Морской академии.

С июня 1887 года двенадцать последующих месяцев отводилось на кораблестроительную практику на одном из судостроительных заводов – таково безусловное требование к офицеру, желающему поступить в Морскую академию.

Этот год в жизни будущего академика можно с полным основанием назвать годом Петра Акиндиновича Титова – выдающегося русского кораблестроителя-самородка.

Их встреча на Франко-Русском заводе как знаменательна для них, инженеров, так и символична для всего русского кораблестроения. Это была своеобразная встреча поколений на стапелях, которые в ближайшие годы должны были принять на себя постройку нового флота.

Биографии П.А. Титова и А.Н. Крылова в известном смысле очень схожи: прежде чем достигнуть независимого положения в области применения творческих сил, они прошли все ступени, ведущие к нему. Разумеется, каждый по-своему и в соответствии со своим временем и его требованиями.

Первые шаги к самостоятельности 12-летний Титов сделал у пароходной машины, у которой нес вахту его отец. Приобщение к машине, завораживающей своим огнедышащим действом, шло через узнавание каждого ее узла, всех деталей в их прямом назначении. Естественный переход от машины к узнаванию всего корабля определил дальнейшую судьбу любознательного мальчишки – отец пристроил его на Кронштадтский пароходный завод. Рабочий – чертежник – разметчик – помощник плазового – корабельный мастер и, накопец, при встрече и знакомстве с Крыловым, переросших в творческую дружбу, – управляющий верфью – таково становление русского корабела Титова. За плечами 44-летнего богатыря немало судов, бороздящих моря, другие он готовит к встрече с бутылкой шампанского, третьи он вычерчивает в натуральную величину на масляном полу плаза, как называется огромный зал завода. Есть еще и четвертые – это те, что спроектированы Титовым в глубокой тайне от всех. Этим проектам предстоит сразить недругов и восхитить друзей инженера-самоучки.

Конкурс на лучший проект броненосца проводился с девизами на конвертах, то есть имена авторов, а среди них были кораблестроители Англии, Германии, Италии и других стран, до объявления окончательных результатов не были известны. Когда же итоги подвели, то оказалось, что первое и второе места в конкурсе заняли проекты под девизами «Непобедимый» и «Кремль». И тот и другой имели одного автора – Титова. «Два его проекта, – писал академик Крылов о своем судостроительном учителе в «Воспоминаниях», – оригинальных, отлично разработанных, превосходно вычерченных и снабженных всеми требуемыми расчетами, получают обе высшие премии».

Ему-то, Титову, и представился в июне 1887 года мичман-стажер Крылов, позднее вспомнивший свое представление так: «Меня радушно принял сидевший за письменным столом, в маленьком, площадью не более 6 кв.м. кабинетике, могучий русский богатырь, с которого Васнецов смело мог бы писать Илью Муромца. Выслушав, что мне надо, он сказал, что все, что есть на заводе, для меня всегда открыто и что чем большему я научусь, тем радостнее ему будет».