Дмитрий Лухманов - Жизнь моряка Страница 135

Я подошел к вахтенному помощнику и шепнул ему на ухо:

— Прикажите-ка спустить на воду подветренную дежурную шлюпку. Старшины не назначайте, я поеду сам и сфотографирую судно.

— Правую четверку — к спуску! Четырех гребцов без старшины! — скомандовал вахтенный начальник.

Надо было видеть, как преобразилось и ожило судно. В надоевшую томительную субтропическую жару, в монотонный плеск крупных, но лениво катившихся ярко-синих волн ворвалась жизнь.

Ученики, знавшие, что время от времени я неожиданно делаю тот или другой маневр или тревогу, бросились к шлюпке, как пассажиры при кораблекрушении. Подвахтенные, стиравшие на баке белье, ринулись им помогать. Кто-то увидел у меня в руках «Кодак».

— Сам капитан поедет, снимать будет!.. — пронеслось по судну.

— Трап! — крикнул кто-то.

— Не надо трапа, спускаться по талям! — скомандовал я.

Не прошло и двух минут, как дежурная шлюпка была спущена на воду. Я взялся за румпель.

— Отваливай!

Несколько взмахов длинных ясеневых весел — и «Товарищ», весь залитый солнцем, с надутыми парусами, едва пеня воду форштевнем, плавно покачиваясь, поплыл мимо нас. Это было как во сне. Не верилось, что твое судно проходит мимо тебя.

Я остановил греблю, и с минуту мы все смотрели на плывший мимо корабль.

Какая это была красота!

Как мирно, но могуче дышали и океан, и паруса, и самый корабль! Как высоко то вздымалась, то опускалась, купаясь в лазури, наша белая шлюпка!..

Снова взялись за весла, зашли вперед, потом спустились под корму, и я снял корабль спереди, сбоку и сзади.

Как жаль, что обычная фотография не могла передать красок! Как жаль, что я не мог одновременно снять и «Товарища» и свою шлюпку!

Через четверть часа шлюпка была поднята на место, и потекла обычная жизнь корабля.

На берегу, в городе, есть дни и ночи. Днем люди работают, служат, занимаются своими делами. Ночью одни веселятся, другие отдыхают. Но день и ночь всегда разделены резкими гранями. На нашем же корабле есть только сутки. Сутки и вахты. Вся жизнь разделена на четырехчасовые клетки, а весь экипаж — на три вахты. И если идет нормальная жизнь, если нет аврала, когда требуется работа всего экипажа, то каждый независимо от времени дня или ночи четыре часа «стоит на вахте», то есть работает или принимает участие в управлении кораблем, а восемь часов находится «под вахтой», то есть отдыхает. Для того чтобы вахта «переходила», то есть чтобы одним и тем же людям не приходилось нести вахту в одни и те же часы, время от четырех часов пополудни до восьми часов вечера разделяется на две полувахты.

Только капитан не имеет на корабле определенных часов службы, — он на службе всегда. Знание моря и корабля само диктует ему время, когда он должен непрерывно бодрствовать или когда он может отдыхать. Ответственность за судно и за жизнь экипажа не снимается с него никогда.

На корабле ведут два учета времени: общий — двадцатичетырехчасовой и повахтенный — четырехчасовой. Поблизости от штурманской рубки, где сосредоточено управление кораблем, висит небольшой колокол. В старые годы, когда еще не умели делать пружинные часы и все часы делались с маятниками, на кораблях употребляли стеклянные песочные часы — склянки. Около колокола подвешивались две склянки — получасовая и четырехчасовая. Возле них ставился часовой. Как только последняя песчинка получасовой склянки пересыпалась из верхнего отделения в нижнее, часовой ударял в колокол, перевертывал склянку и подвешивал ее за противоположный конец. Таким образом он отбивал одну, две, три… восемь склянок. К моменту восьмой склянки песок из верхнего отделения четырехчасовой склянки должен был тоже весь пересыпаться в нижнее отделение и обе склянки переворачивались и перевешивались часовым одновременно. С перевертыванием большой склянки начинался новый счет. В колокол били снова от одного до восьми раз.

Теперь давно уже пружинные часы заменили неуклюжие песочницы, но традиционный колокол продолжает висеть на обычном месте и вахтенный матрос каждые полчаса отбивает склянки.

На баке висит другой большой колокол, и другой матрос, впередсмотрящий, обязанный зорко следить за горизонтом и немедленно докладывать вахтенному начальнику обо всем, что он увидит, репетует каждую склянку в большой колокол. Ночью перед тем как отрепетовать склянки, он обязан оглядеть, хорошо ли горят отличительные огни корабля, и, отбив склянки, громко закричать: «Огни горят ясно!» Таким образом, каждый член экипажа всегда знает, который час, а вахтенный начальник знает, что впередсмотрящий не дремлет.

Если вы заглянете в вахтенный журнал корабля, то увидите в нем запись всех событий по двадцатичетырехчасовомк исчислению, но если вы спросите вахтенного матроса, который час, то он вам ответит: «Шестая склянка на исходе», или «Третья склянка в начале», или «Сейчас семь склянок должны пробить».

За четверть часа до восьми склянок рассыльный будит очередную подвахту криком: «Такая-то вахта, на вахту!»

С последним ударом восьмой склянки обе вахты выстраиваются на палубе, и новый вахтенный начальник вместе со сменяющимся проверяет людей по списку. Если есть полуаврал, который не под силу выполнить одной вахте, он быстро выполняется сменяющимися и сменяющими, после чего раздается команда: «Рулевых и впередсмотрящего сменить, подвахтенные вниз!» И новая вахта приступает к своим обязанностям.

Работа на корабле начинается рано, с четырех часов утра. Прежде всего надо затопить камбуз, налить пресной воды в кипятильники для утреннего чая и в дежурную расходную цистерну, приготовить на целый день топливо для камбуза и брандспойт для утренней мойки палубы. С рассветом начинается мытье палубы и утренняя уборка корабля, которые обычно должны быть закончены к подъему флага, к восьми часам утра.

Разумеется, если обстоятельства плавания заставляют во время вахты ставить, убирать или делать какие-нибудь маневры с парусами, то другая работа откладывается.

Вахту, которая должна вступить в восемь часов утра, будят за три четверти часа, чтобы она успела позавтракать. Восемь часов утра — торжественный момент на корабле: наверх выходит капитан. Он принимает рапорты от вахтенного начальника, старшего преподавателя и врача. В восемь часов торжественно подымается кормовой флаг.

С восьми до двенадцати часов дня, если позволяет погода, чинят паруса, снасти, скоблят, красят, чистят. В половине двенадцатого обе подвахты обедают. Вахта же, стоявшая до полудня, обедает после смены. Перед полуднем назначенные на штурманскую практику ученики выходят на ют с секстанами и по меридиональной высоте солнца определяют широту места. Кроме того, широту и долготу места судна определяют по способу Сомнера: утром и вечером по солнцу, а ночью по звездам. От полудня до двух часов в жарком климате назначается отдых, нарушаемый только работами по управлению судном. При обыкновенных условиях от двенадцати до четырех часов продолжаются судовые работы, от четырех до шести — идет вечерняя уборка корабля: относят на место инструменты, краски, кисти, закрывают чехлами шлюпки, компасы, заправляют и приготавливают к ночи все лампы, фонари, подметают палубы.