Винсент Буглиози - Helter Skelter: Правда о Чарли Мэнсоне Страница 14

10 августа 1969 года, воскресенье

Около часу ночи супруги Лабианка высадили Сьюзен у ее квартиры на Гринвуд-плейс, что в районе Лос-Фелиц в Лос-Анджелесе. Лено и Розмари жили неподалеку, в доме 3301 по Вейвер-ли-драйв, рядом с парком Гриффита.

Лабианка не сразу направились домой, но сначала подъехали к перекрестку улиц Хиллхарст и Франклина.

Джон Фокианос, продававший газеты на углу, узнал зеленый “тандерберд” с лодкой и, пока машина совершала U-образный поворот к киоску, потянулся за воскресным выпуском “Геральд экзаминер” и за бюллетенем скачек. Лено был постоянным клиентом.

Фокианосу показалось, что Лабианка устали после долгой дороги. Клиентов было не густо, и они поболтали несколько минут “насчет Тейт, о главном событии дня. Большие новости”. Фокианос вспомнит потом, что миссис Лабианка, похоже, была потрясена трагедией. У Джона оставалось несколько лишних вкладок в воскресную “Лос-Анджелес тайме”, рассказывавших о случившемся, и он отдал одну бесплатно.

Джон наблюдал, как они отъезжают. Он не заметил точное время, но было где-то между часом и двумя — похоже, ближе к двум, потому что вскоре окрестные бары закрылись, и газеты пошли нарасхват.

Насколько известно, Джон Фокианос был последним (кроме убийц/цы), кто видел Розмари и Лено Лабианка живыми.

В воскресный полдень холл перед прозекторской на первом этаже Дворца юстиции был забит репортерами и операторами телевидения, ожидающими выступления коронера.

Ждать пришлось долго. Хотя вскрытия начались в 9:30 и к ним было привлечено несколько заместителей коронера, последнее завершилось уже после 15 часов.

Доктор Р. С. Генри проводил вскрытия Фольгер и Себринга, доктор Гастон Херрера — Фрайковски и Парента. Доктор Ногучи руководил всеми четырьмя; кроме того, он лично провел еще одно вскрытие, начавшееся в 11:20…

Шарон Мария Полански, 1005 °Cиэло-драйв. Белая, женщина, 26 лет, 5 футов 3 дюйма, 135 фунтов, светлые волосы, карие глаза. Профессия жертвы — актриса…

Отчет о вскрытии — всего лишь сухой документ. Холодно перечисляя фактические сведения, он может дать представление о том, как умерла жертва, и намекнуть о последних часах ее жизни, но нигде в нем субъект исследования не возникает — пусть даже ненадолго — как личность. Каждый такой отчет — своего рода итог чьей-то жизни, но в нем лишь очень немного проблесков того, как эта жизнь была прожита. Нет ни предпочтений, ни неприязни; нет любви, ненависти, страхов, стремлений или любых других человеческих эмоций; только клиническая, формальная констатация: “Тело нормально развито… поджелудочная железа имеет чрезвычайно малый размер… сердце весит 340 граммов и имеет симметричную форму…

Однако каждая жертва убийства некогда жила, у каждой есть прошлое.

Большая часть истории жизни Шарон Тейт напоминает пресс-релиз, составленный в какой-нибудь киностудии. Кажется, она всегда мечтала стать актрисой. В шесть месяцев она была названа “Мисс Малыш Далласа”, в шестнадцать лет — “Мисс Ричленд, штат Вашингтон”, затем — “Мисс Ауторама”. Когда отец Шарон, армейский офицер, был приписан к Сан-Педро, она частенько отправлялась автостопом в Лос-Анджелес, совершая набеги на офисы киностудий.

В придачу к ее амбициям, в пользу Шарон говорила, по крайней мере, еще одна вещь: она была очень красивой девушкой. Она воспользовалась услугами агента, который сумел устроить ей несколько съемок в телевизионной рекламе, а затем, в 1963 году, — прослушивание для телесериала “Юбочки”[23]. Продюсер Мартин Рансохофф[24] увидел двадцатилетнюю красавицу в съемочном павильоне и, если верить легенде, какие в большом количестве ходят по киностудиям, сказал ей: “Сладкая моя, я сделаю тебя кинозвездой”.

Восхождение новой звезды заняло немало времени. Уроки пения, танца и актерского мастерства перемежались второстепенными ролями (играть часто приходилось в темном парике) в тех же “Юбочках”, в “Деревенских миллиардерах из Беверли-Хиллз”[25], в двух фильмах самого Рансохоффа: “Американизация Эмили”[26] и “Кулик”[27]. Пока шли съемки последнего, с Элизабет Тейлор[28] и Ричардом Бартоном [29] в главных ролях, Шарон буквально влюбилась в Биг-Сур. И впоследствии, стоило ей захотеть сбежать подальше от голливудских перебранок, она приезжала сюда. Стерев с лица грим, Шарон (чаще одна, реже — с подругами) снимала жилье в недорогой “Таверне Дитжена” в Биг-Суре, где гуляла по тропинкам, наслаждалась пляжным солнцем или смешивалась с завсегдатаями местных кабачков. Многие из них до самой ее смерти не подозревали, что Шарон — киноактриса.

По словам близких друзей, Шарон Тейт, хотя и выглядела старлеткой, не соответствовала имиджу, по крайней мере, в одном: ее нельзя было назвать неразборчивой в связях. Знакомых у нее было немного, и лишь редкие из этих знакомств оказывались случайными — во всяком случае, с ее стороны. Казалось, Шарон особенно привлекают уверенные в себе, самодостаточные мужчины. Будучи в Голливуде, она имела долгую связь с неким французским актером. Подверженный внезапным приступам ярости, однажды он так сильно поколотил подружку, что Шарон пришлось обратиться за помощью в медицинский центр Калифорнийского университета Лос-Анджелеса[30]. Вскоре после этого, в 1963 году, Джей Себринг увидел Шарон на одном из студийных прослушиваний и упросил приятеля представить себя ей; после короткого, весьма подробно описанного впоследствии в прессе периода ухаживания они стали любовниками, и эти их отношения закончились только после знакомства Шарон с Романом Полански.

Наступил 1965 год, прежде чем Рансохофф решил, что его протеже подготовлена к первой серьезной роли в “Глазе дьявола”[31], где также снимались Дебора Керр и Дэвид Найвен. Упомянутая в титрах седьмой, Шарон Тейт сыграла деревенскую девушку, обладавшую колдовскими способностями. У нее было не более десятка строк текста; основной задачей ее роли было выглядеть красавицей — с чем Шарон справилась. То же можно сказать почти обо всех фильмах, в которых она снялась.

По фильму герой Найвена становится жертвой таинственного культа людей в капюшонах, практиковавших ритуальные жертвоприношения.

Действие фильма происходит во Франции, но съемки велись в Лондоне, и именно там летом 1966 года Шарон повстречала Романа Полански.

В то время Полански было тридцать три, и критика уже называла его одним из ведущих кинорежиссеров Европы. Роман родился в Париже, в семье русского еврея; мать была полькой русского происхождения. Когда Роману исполнилось три года, семья переехала в Краков. Они все еще жили там, когда в 1940 году в город вошли немцы, закрывшие выход из гетто. С помощью отца Роману удалось бежать, и он жил с друзьями семьи, пока не закончилась война. Его родители, впрочем, побывали в концентрационных лагерях; мать погибла в Аушвице.