Леонид Дубровин - Пикировщики Страница 14

Попытка отбросить врага не увенчалась успехом. Силы были слишком не равны. 12 сентября началось наступление войск 17-й армии и 1-й танковой группы гитлеровцев с занятого накануне кременчугского плацдарма. Наступление развивалось в северном направлении, навстречу 2-й танковой группе врага, которая уж опоясала Киев с севера и прорвалась в направлении на Стародуб.

15 сентября танковые группы, наступающие навстречу друг другу, соединились, окружив войска Юго-Западного фронта восточнее Киева. В кольцо окружения попали 5, 37 и 26-я армии, часть сил 21-й и 38-й армий. В последующие дни окруженные соединения оказались расчлененными, и ожесточенные бои продолжались до 27 сентября. Многим подразделениям, группам удалось вырваться тогда из окружения, но тысячи советских воинов погибли или попали в плен. При выходе из окружения погибли командующий фронтом Герой Советского Союза генерал-полковник М. П. Кирпонос, смертельно раненный в бою, члены Военного совета М. А. Бурмистенко и Е. П. Рыков, начальник штаба фронта генерал В. И Тупиков и многие другие командиры и политработники. 17 сентября в Киев вошли фашистские танки...

В связи с отходом войск фронта нашей дивизии то и дело приходилось менять аэродромы, полевые площадки, нередко отбиваясь от противника в наземных боях. В такой обстановке на подвеску бомб, пополнение боеприпасами затрачивались считанные минуты, так что вместе с техниками, механиками в подготовке машин к вылету участвовали и летчики, и политработники, и штабные специалисты.

Не покладая рук трудились бойцы и командиры батальонов аэродромного обеспечения. Под бомбежками быстро собирали они и обезвреживали разбрасываемые немцами мины «лягушки», тут же заделывали воронки на летном поле, и наши боевые машины уходили на задание.

Помню, как оставляли мы аэродром Хорол. Немцы вот-вот нагрянут на самолетные стоянки. Решаем организовать наземную оборону и к дороге выдвигаем три зенитных орудия для стрельбы прямой наводкой по танкам. По обочинам разместились бойцы батальона аэродромного обеспечения. У них гранаты, бутылки с горючей смесью. Все это очень пригодилось. В критический момент, когда авиаполки стали подниматься в воздух, занявшие оборону бойцы задержали головной отряд гитлеровской колонны. Огнем зениток они подбили тогда три танка, и лишь по приказу командира дивизии оставили рубеж обороны.

Последними покинули аэродром комдив, старший инженер дивизии и я. Уже под сильным обстрелом подошедших к границе летного поля бронемашин и танков втроем мы успели подбежать к нашему У-2, но вдруг над ним взвивается пламя — прямое попадание снаряда. Хорошо, что оставили резервный самолет. Быстро разбросав кусты маскировки, командир дивизии садится в переднюю кабину, я — во вторую, старший инженер проталкивает ко мне в кабину лишь одну ногу, и я крепко обхватываю его руками. Начинаем взлет. Непрогретый мотор чихает, работает неровно — от земли самолет не отрывается. Оборачиваюсь назад и вижу, что на стабилизаторе за нами тянется куст орешника!..

Словом, под огнем противника все-таки оставляем аэродром Хорол и уходим в противоположную от наступающих сторону. На землю ложатся сумерки.

Для перелета на запасный аэродром светлого времени уже не хватало, а ночного оборудования на самолете не было. Решили сесть где-нибудь в поле, рядом с жильем. Не запомнилось мне название полтавской деревни, над которой нас застала непроглядная ночь. Приземлились благополучно. Ночевали в хате колхозного бригадира. Хозяин отсутствовал — занимался эвакуацией тракторов и автомашин. Его жена, несмотря на поздний час, угостила нас топленым молоком, пахучим домашним хлебом. Комдив Демидов и инженер устроились на ночлег на широких скамьях, расставленных вдоль стен, а я предпочел посвободней улечься на полу: по моему росту ни скамейки, ни топчана не нашлось.

На рассвете мы перелетели к своим полкам. Работники штаба и политотдела дивизии прибыли следом. Их перебазированием руководил батальонный комиссар П. Ф. Ивашкевич. Можно сказать, им тоже повезло. При выезде из поселка Еньки на хорольском шоссе попали под обстрел, но все уцелели, маневрируя в опасных местах.

13 сентября 15-я смешанная авиационная дивизия сосредоточилась на одном аэродроме. Трудно даже перечислить все заботы и дела этого дня. К полуночи уставшие, возбужденные, мы расположились во времянках колхозного полевого стана, но заснуть я не мог. Перед глазами стояла вчерашняя полтавская хата, наполненные какой-то безысходной печалью глаза хозяйки, угощавшей нас молоком, растерянность ее мужа Мирона, возвратившегося на рассвете в хату. Он успел привести в порядок трактора, комбайны и машины, но из райкома партии поступила директива: все, что можно, эвакуировать, а ему, бригадиру колхоза, оставаться на месте и ждать дальнейших указаний.

В последние дни, когда стало совершенно ясно, что нам не удержаться ни на Днепре, ни на Хороле, все чаще к сердцу прокрадывалась тревога за семью. Перед самой войной жена с детьми переехала ко мне в Чугуев, на Харьковщину, не видел я их больше года. «Останется ли семья на оккупированной территории или успеет эвакуироваться?..» — на этот вопрос ответить мне никто не мог. Тревога усиливалась и потому, что в течение всех дней войны от жены не пришло ни одного письма. Правда, писем не получали и все остальные товарищи по дивизии. И все же это не успокаивало.

Побывавший в тылу врага политрук эскадрильи 66-го штурмового авиаполка рассказывал мне, как видел в разграбленном селе горящую хату: в ней немцы заперли жену комиссара с ребенком и сожгли их заживо. Я страшился о таком даже подумать...

Связь дивизии со штабом ВВС фронта к середине сентября была полностью прервана. Никаких боевых задач сверху нам больше не ставили, указаний не поступало. Попытки связаться по радио результатов не дали. А у нас на аэродроме сосредоточились пятьдесят самолетов — вся-то дивизия! Посовещавшись, решили тогда действовать самостоятельно: штурмовать вражеские танки, замыкающие кольцо окружения вокруг киевской группировки.

Тем, что вся наша дивизия сосредоточилась на одном аэродроме, мы были весьма обеспокоены. Следовало бы рассредоточить боевую технику, чтобы избежать лишних потерь, но где запасные площадки, куда направить полки?.. Места рассредоточения мог дать лишь штаб ВВС фронта. Туда улетел заместитель командира дивизии подполковник Л. Г. Кулдин, однако никаких вестей от него не поступало да и сам он не возвращался.

— Что предпримем, комиссар? — обратился ко мне генерал Демидов.

— Надо лететь, Александр Афанасьевич. Искать штаб ВВС фронта.

— Кто полетит? — спросил комдив.