Кристофер Андерсен - Мик Джаггер. Великий и ужасный Страница 14

«Я почти боялась встречаться с ним, – утверждала Сильвестр. – Я хотела, чтобы он просто целовал меня на прощание, но ему нужен был секс». Замашки «простого парня» на нее не подействовали. «У меня был настоящий акцент кокни, и я сразу поняла, что он просто выпендривается». Но молоденькой чернокожей красавице хотелось побольше узнать об американской музыке, и она сразу поняла, что Мик был «невероятно хорошим исполнителем. Он отличался от других, сильно отличался. И когда пел, то пел как настоящий американец».

Последующие полтора года Мик забрасывал Сильвестр любовными письмами, которые даже тогда казались чересчур сентиментальными и подростковыми по стилю. «Мне хочется, чтобы было с кем поделиться чувствами, а не просто спать, – писал он в одном письме. – Клео, что ты со мной сделала?»

Открытка, которую Мик послал Клео Сильвестр на День святого Валентина, вдохновила «Роллингов» на один из ранних хитов «Давай проведем ночь вместе, пока я не развалился на куски», – говорилось в ней.

Тем временем Брайан думал, как бы не развалилась группа. В популярный клуб «Марки» их больше не приглашали, потому что пьяный Кит набросился с кулаками на его владельца, Гарольда Пендлтона. Спасение для Мика и его товарищей пришло в лице родившегося в Грузии Джорджио Гомельского, великолепного импресарио, который только что открыл блюз-клуб в привокзальном оте ле престижного лондонского района Ричмонд. Пока в его клубе не начались регулярные выступления, он даже находил «Роллингам» подработку в других клубах, чтобы им не приходилось воровать в магазинах.

На глазах изумленного Билла Уаймэна Мик оттачивал свою фирменную походку в таких злачных заведениях, как «Пирог из угря» в Суррее и клуб Кена Койлера. «Мне казалось, для этого нужна определенная смелость. Ну, то есть был бы я зрителем, подумал бы, что он слегка того».

Но Гомельского это не смущало. Он нисколько не сомневался в успехе группы и заказал рекламные объявления, в которых обещал посетителям показать «неподражаемых, несравненных, восхитительных Rolling Stones!»

Вскоре из центрального Лондона в Ричмонд, находящийся в получасе езды на поезде, потянулись сотни шумных фанатов, которые каждые выходные заполняли еще безымянный клуб. «Они просто сходили с ума, – вспоминал Гомельский, – разрывали на себе рубашки, танцевали на столах». Каждое свое сорокапятиминутное выступление «Роллинги» заканчивали песней Бо Дидли Doing the Craw-Daddy («Давайте про папашу-рака»), и, хотя Гомельский не имел ни малейшего представления, кто такой «папаша-рак», он решил, что это наиболее подходящее имя для его клуба. С тех пор клуб стал называться «Кродэдди».

«Мик с самого начала был их секретным оружием, – говорил Фил Мэй, товарищ Ричардса по Сидкапскому художественному колледжу. – Невероятный, электризующий, настоящий оригинал. До Мика девчонки облепляли сцену, а парни кучковались у бара, стараясь сохранять как можно более равнодушный вид. Но тут впервые и многие парни стали толкаться у сцены; они буквально отпихивали девчонок и других парней, чтобы подобраться к Мику поближе. Джаггер был первым исполнителем, обращавшимся к представителям обоих полов: и к гетеросексуальным мужчинам, и к девушкам, и к геям. Он умел возбудить их всех, как никто другой до него или после».

Джаггер был не единственным секретным оружием «Роллингов». Пока Мик двигался на сцене в свете прожекторов, Брайан упорно пытался договориться с кем-нибудь о студийных записях. Его знакомый Глин Джонс, звукорежиссер в студии Ай-би-си, согласился сделать пятиминутную демонстрационную запись. Когда семь компаний одна за другой отвергли ее, Джонса это сильно расстроило.

Но было и приятное событие – 13 апреля 1963 года газета Richmond and Twickenham Times напечатала самую первую статью о Rolling Stones. «Музыкальный магнит притягивает джаз-битников в Ричмонд», – писал Барри Мэй. Мика он охарактеризовал как «движущую силу группы». Хотя с тем же успехом так можно было бы назвать и Джонса, сам Джонс тем не менее очень обрадовался и носил эту вырезку с собой повсюду.

Гомельский решил сделать следующий шаг. Он нанял специалистов для съемки документального фильма про ритм-энд-блюз, в котором должны были показать Rolling Stones, и осаждал Питера Джоунса, редактора влиятельного музыкального журнала Record Mirror, пока тот не согласился лично освещать съемки. «Я отправился туда под давлением, – признался позже Джоунс. – Но отправился. Потому что это был Джорджио».

Почти все, кому довелось работать с этим общительным и панибратским, похожим на медведя типом, немедленно начинали испытывать к нему глубочайшую симпатию. Но Мик, который за пределами сцены был едва ли не воплощением британской сдержанности, находил манеры Гомельского грубоватыми и «раздражающими». Тем не менее он охотно соглашался, чтобы Гомельский делал для группы все, что можно, – пока «Роллинги» не были обязаны ему что-то официально перечислять. Когда же Брайан предложил заключить договор, согласно которому Джорджио становился их менеджером, – Гомельский даже отказался от своей доли за выступления по выходным, чтобы парни смогли пережить зиму, – Мик воспротивился. Он утверждал, что этот человек не только раздражает его, но что он – мелкая сошка в музыкальном бизнесе и не имеет нужных контактов, которые могли бы помочь группе двигаться дальше.

Самого Гомельского это нисколько не волновало. Он считал, что у них устная договоренность с Миком и Брайаном и этого вполне достаточно.

Когда Питер Джоунс приехал в «Кродэдди», зрителей там не было, только Мик с парнями на сцене, исполняющие песню Pretty Thing («Милая вещица») Бо Дидли, и Джорджио, поправляющий кинокамеру перед ними. Джоунс вспоминал, что даже без публики они звучали настолько потрясающе, настолько задорно, что «буквально заставляли вскочить с места».

Мик с Брайаном, знавшие, что Record Mirror принадлежит звукозаписывающей компании «Декка рекордз», тут же набросились на журналиста. Питер Джоунс вежливо их слушал, пока они постоянно перебивали друг друга, отчего становилось ясно, что Мик и Брайан схлестнулись в отчаянной борьбе за право считаться лидером.

В статье, опубликованной в Record Mirror в апреле, Мик сделал странное заявление, что группа должна играть только песни, написанные американцами. «В конце концов, разве можно представить себе ритм-энд-блюз, который сочинили в Великобритании? Такого просто не бывает». Не менее странно звучало и высказывание самого автора статьи, который утверждал, что музыка «Роллингов» «только внешне напоминает рок-н-ролл».

14 апреля 1963 года публика в «Кродэдди», как всегда, кричала и топала ногами, пока Мик во все горло распевал композицию Road Runner («Марафонец») Бо Дидли. Поначалу он не заметил четырех мужчин в одинаковых черных кожаных плащах, которых Джорджио подвел к столику. Пусть Джаггер и считал, что у Гомельского нет особых связей в музыкальном бизнесе и поэтому он не годится на роль их менеджера, но оказалось, что он знаком с Джоном, Полом, Джорджем и Ринго, которых пригласил в свой клуб на выступление Rolling Stones.