Георгий Блюмин - Рублевка и ее обитатели. Романтическое повествование Страница 14

А в истории вся слава осталась Алексею Орлову. То был один из пяти братьев графов Орловых, внуков Петрова стрельца Иоганна Адлера и сыновей новгородского губернатора Григория Ивановича Орлова. Все пятеро Орловых, а также адмирал Спиридов побывали в Маслове, и поэтому я расскажу о них подробнее. Всем памятна картина художника Сурикова «Утро стрелецкой казни»: прощание стрельцов с близкими, разгневанный царь Петр на коне. Предание рассказывает, что одного из стрельцов царь помиловал уже на плахе, пораженный его громадным ростом и полным спокойствием, и это в виду предстоящей казни.

Будто бы этот стрелец могучей рукой потеснил царя вместе с конем, промолвив: «Подвинься, государь, я здесь лягу». Петр, хотя и суров был и гневлив, однако не преминул поинтересоваться: «Кто таков?» Тот отвечает: «Стрелец Иоганн Адлер, ваше величество, из немецких земель». Адлер по-немецки значит орел. Так Адлер стал в России зваться Орловым, сын его Григорий Иванович в чине генерал-майора служил новгородским губернатором, а пятеро внуков — Иван, Григорий, Алексей, Федор и Владимир, — помогавших Екатерине взойти на трон, сделались графами Российской империи.

После дворцового переворота 28 июня 1762 года, как о том пишет историк, «Григорий Орлов был сделан камергером, Алексей Орлов — секунд-майором Преображенского полка, оба получили Александровские ленты, брат их Федор сделан капитаном Семеновского полка, все трое получили по 800 душ крестьян».

Исторические летописи свидетельствуют: «Григорий Орлов, артиллерийский офицер, воспитанник Сухопутного корпуса, участник Семилетней войны, более всех других хлопотал в пользу Екатерины. Он резко выдавался из толпы товарищей красотою, силою, молодцеватостью, общительностью; сильная молодая природа (Орлову было в описываемое время 27 лет) требовала сильной деятельности, и Орлов всюду искал ей удовлетворения: и в устройстве веселостей для товарищей, и в масонской ложе, и, наконец, в возбуждении восстания в защиту обожаемой императрицы, которой грозила беда». Известно, что Петр III намеревался отправить жену в монастырь, а сам жениться на своей фаворитке. Если бы не сопротивление приближенных, Екатерина II вступила бы с Григорием Орловым в брак. Во всяком случае, у нее был внебрачный сын от Орлова, впоследствии граф Алексей Григорьевич, получивший фамилию Бобринский.

А в числе тех самых 800 душ, доставшихся графу Федору Григорьевичу Орлову при восхождении Екатерины на трон, были и «души», проживавшие в подмосковном селе Спас-Уборы и соседней с ним деревне Маслово Звенигородского уезда, 1-го стана, что при селе Уборы Аксиньинской волости.

Именно граф Алексей Орлов запер огромную эскадру противника в Чесменской бухте, атаковал и поджег все турецкие корабли, в абордажном бою смял и пленил их экипажи. Турки потеряли погибшими 11 тысяч. Русский флот в ночном бою 26 июня 1770 года потерь почти не имел: погибло всего 11 человек.

Федор Орлов, младший брат Алексея, выплыл из гущи боя на обломке доски, когда командующий уже оплакал его кончину. В сражении участвовал и двоюродный дед A.C. Пушкина Иван Абрамович Ганнибал — генерал-фельдцейхмейстер, а по-нашему главный артиллерист, командовавший русской артиллерией. Это о нем напишет великий поэт в стихотворении «Моя родословная»:

И был отец он Ганнибала,Пред кем средь чесменских пучинГромада кораблей вспылала,И пал впервые Наварин.

Европа ахнула: громадный турецкий флот был полностью уничтожен. В конце письма к императрице в Петербург Алексей Орлов сделал приписку: «На-тка, матушка, что наши аржанушки чудесят!» Екатерина наградила всех без исключения участников боя. Граф Алексей Григорьевич Орлов (1735–1808) получил тогда высший военный орден — Георгия 1-й степени, ему присвоили чин генерал-аншефа, а к фамилии прибавили наименование «Чесменский».

Пять дней длились торжества в Петербурге в честь победы. Героев славили русские поэты Державин, Майков и Херасков. Великий Вольтер писал о победе русского оружия. В театрах ставили спектакли о великом морском сражении. В Царском Селе воздвигли Чесменскую колонну, а в Санкт-Петербурге — Чесменский храм. О Чесменской колонне — стихи A.C. Пушкина:

Он видит: окружен волнами,Над твердой, мшистою скалойВознесся памятник. Ширяяся крылами,Над ним сидит орел младой.

<…>

Бессмертны вы вовек, о росски исполины,В боях воспитанны средь бранных непогод!О вас, сподвижники, друзья Екатерины,Пройдет молва из рода в род.

Адмиралу Г.А. Спиридову пожаловали за Чесму подмосковное Дунино. А граф Федор Григорьевич Орлов стал георгиевским кавалером и в числе других наград получил подмосковное Маслово. По историческим сведениям, «из всех Орловых Федор был самый умный, тонкий, наиболее сведущий». Таким он и смотрит с известного парадного портрета художника Д.Г. Левицкого. Кроме усадебного дома в Уборах, Федор Орлов выстроил себе дом и в Маслове, окружив его садом, где любил отдыхать. Особенно много по весне здесь расцветало ромашек, — они и теперь местная достопримечательность в современном Маслове.

Здесь же, в Маслове, в память славного сражения по графскому чертежу выкопали пруд, очертаниями своими точно повторяющий Чесменскую бухту Средиземного моря. Пруд, правда изрядно заросший, существует поныне. Полтора века спустя образованная 23 ноября 1923 года прокуратура Верховного суда СССР решила построить подмосковный пионерлагерь для детей своих сотрудников. Выбрали деревню Маслово и то место, где сейчас находится пансионат «Маслово». При прокладке траншеи обнаружили в земле обломок мраморной плиты с графским гербом Орловых.

Кроме Маслова, Федор Орлов владел большой усадьбой в Нерастанном Серпуховского уезда, по соседству с имением Отрада, принадлежавшим его брату графу Владимиру Григорьевичу Орлову, директору Императорской академии наук. А в Москве Федор Григорьевич жил в своем доме около Калужской заставы рядом с Нескучным садом. Здесь он и познакомился со знаменитым портретистом Дмитрием Григорьевичем Левицким (1735–1822), написавшим парадный портрет графа. Долго позировать в генеральском мундире со всеми регалиями было не очень удобно. Поэтому граф пригласил художника к себе в Маслово, где было написано лицо и тот особенный блеск глаз, который так свойствен творческой манере Левицкого. Мундир и ордена, как наименее сложная часть портрета, дописывались уже в Москве.

Ряд источников, в том числе и переписка братьев Орловых, указывают на тот факт, что все пятеро братьев, а с ними адмирал Спиридов, собрались в июне 1780 года в Спас-Уборах, откуда на дрожках поехали в Маслово. «Если б ты зреть мог, сколь хороши ноне Масловские сенокосы. Сено и боровое, и луговое, всякого вдосталь. Как говорит пословица: забылся, что женился, и пошел на сеновал спать. На сеннике готовился покой новобрачным, и встарь покой этот вообще так назывался. Нынешний Самсон, кажись, будет без дождей», — сообщает в письме к брату Владимиру, приглашая его к себе в Маслово в гости, Федор Григорьевич Орлов.