Дмитрий Бобров - Записки военнопленного Страница 14

Далее делом занимался следователь главного следственного управления Олег Борисович Сахаров. Он инициировал проведение обысков у двенадцати петербуржцев причастных по оперативной информации к деятельности «Шульц-88» и провёл их допросы. 9 августа был допрошен и я. Изучив материалы дела, Сахаров пришёл к выводу о ненаказуемости моих действий при нападении на Гаспаряна. Он исходил из того, что так называемая «команда к нападению» отданная 29 марта была необязательна для исполнения собравшимися, потому что в случае неисполнения команды никаких неблагоприятных последствий для них бы не наступило, а значит, избиение Гаспаряна было их собственным решением. Учитывая, что я потерпевшего не бил, Сахаров отпустил меня под подписку.

В сентябре уголовное дело передали высшему следственному органу Петербурга — городской прокуратуре. Им занялся старший следователь управления по особо важным делам Тихомиров, который усмотрел в произошедшем не просто совершённое группой лиц хулиганство, а преступление, направленное против государственной власти и основ конституционного строя. В распоряжении Тихомирова оказалась обзорная справка 18 отдела, где напротив моей фамилии было указано, будто являясь лидером неформального молодёжного объединения экстремистской направленности, я причастен к ряду преступлений по мотивам национальной вражды совершённых в течение последних трёх лет на территории Санкт-Петербурга и Ленинградской области, причастен к организации массовых беспорядков на Триумфальной площади в Москве, а также к изданию литературы праворадикального содержания. В ходе проведённых в августе обысков было изъято большое количество печатных изданий с логотипом Ш-88, и следователь вынес постановлении о проведении социально-психологической экспертизы данных материалов. Перед экспертом был поставлен вопрос: содержат ли издания Ш-88 информацию побуждающую к насильственным действиям по национальному признаку? Получив утвердительный ответ, Тихомиров возбудил уголовное дело по статьям «публичные призывы к экстремистской деятельности с использованием СМИ» (ст. 280 ч. 2 УК РФ) и «распространение национальной ненависти и вражды с использованием СМИ» (ст.282 ч.2 УК РФ).

Следующим этапом стало проведение допросов лиц, по оперативной информации 18 отдела, в прошлом или настоящем состоявших в Ш-88, либо обладающих какой-то информацией о группировке. Таковых набралось более двадцати человек. Доставленные в прокуратуру свидетели в целом подтвердили версию обвинения: Шульц был лидером группировки, занимался изданием пропагандистской продукции и неоднократно призывал к расправам над неславянами африканского, азиатского и кавказского происхождения. Правда, когда допрос касался конкретных преступлений совершённых Ш-88 (помимо избиения Гаспаряна), у всех без исключения свидетелей внезапно пропадала память и вспомнить какие-либо подробности они не могли. Тем не менее, Тихомиров начал делопроизводство ещё по двум статьям уголовного кодекса: «создание экстремистского сообщество» (ст.282 прим.1, ч.1 УК РФ) и «публичные призывы к экстремистской деятельности» (ст.280 ч.1 УК РФ). А так как среди выявленных шульцов было четверо несовершеннолетних, он возбудил уголовное дело ещё и по статье «вовлечение несовершеннолетних в преступную группу» (ст. 150 ч.4 УК РФ).

Вслед за Мадюдиным участие в избиении Гаспаряна признали обвиняемые Алексей Буторин, Максим Ражев и Дмитрий Баталов и хотя Алексей Вострокнутов, Михаил Втюрин и Дмитрий Бобров вины не признали, Тихомиров посчитал, что при наличии двух свидетелей произошедшего — Коли и Глеба, обвинение полностью доказано.

Прочитав материалы дела, я заметил несколько подозрительных моментов. Больше всего настораживало странное поведение потерпевшего. С места нападения он уехал, не дожидаясь появления милиции, и вроде и не собирался обращаться в правоохранительные органы. Его можно было понять: серьёзных травм у него не было, нападавших он не запомнил и, являясь «лицом кавказской национальности» с армянским гражданством мог просто не иметь желания общаться с милиционерами. И всё же с опозданием на три-четыре дня Гаспарян приехал в милицию, чтобы дать показания ни на шаг не продвинувшие следствие на пути к изобличению преступников. Больше Гаспарян нигде не появился, но его заявление стало причиной возбуждения уголовного дела.

Я понимал, что бумаготворческий труд следователей это только видимая вершина айсберга имеющего в основании оперативную работу Бойко. Впитавшаяся в кровь беспринципность оперов позволяла им всячески искажать реальные факты, фальсифицируя действительность для достижения казавшихся справедливыми целей. Я предположил следующее: узнав от близких к Ш-88 информаторов об избиении кавказца на «Пушкинской» Бойко задействовал связи в национальных диаспорах Санкт-Петербурга (такие контакты были ему необходимы для преодоления пассивности ставших жертвами скинхэдов иммигрантов часто не обращавшихся в милицию) и нашёл Гаспаряна согласившегося поехать в УВД и написать заявление о нападении на него неизвестных молодых людей. Так были созданы искусственные предпосылки для возбуждения уголовного дела, в рамках которого, Бойко применяя психологическое давление, вынудил Мадюдина ещё не отгулявшего условный срок по прошлой судимости к признательным показаниям, а после, используя Мадюдина, добился признаний от других участников и «свидетелей» нападения. Гаспарян — подставной потерпевший! Эта версия подтверждалась неустранимыми противоречиями между результатами медицинского освидетельствования Гаспаряна и показаниями обвиняемых. Из выданной травмпунктом справки следовало, что Гаспаряну причинены всего лишь незначительные ушибы и ссадины, тогда как по показаниям обвиняемых и свидетелей потерпевшего избивали в течение пяти минут, вдесятером, нанеся ему не менее сорока ударов, в том числе прыгали у него на голове ногами, обутыми в армейские ботинки. Не мог быть Гаспарян тем, кого атаковали на «Пушкинской» ещё и потому, что он «увидел» там «молодых людей с футбольной атрибутикой», а на самом деле, конечно же, никто из шульцов или молодых хулиганов никакой атрибутики не носили.

Другой настораживающий момент — квалификация совершённого на «Пушкинской» преступления. Весной 2003 года дело возбудили по статье «хулиганство, совершённое группой лиц» (ст. 213 ч.2 УК РФ), но в декабре того же года Госдума приняла поправки к УК и теперь в состав преступления включили действия с применением оружия либо предметов заменяющих его. Раз при нападении оружия не применялось, значит, и хулиганства в юридическом понимании совершено не было, и Тихомиров переквалифицировал обвинение на статью 282 ч.2 УК РФ — «унижение национального достоинства совершённое публично, организованной группой, с применением насилия». Я сразу понял, что это самое слабое место обвинения. Одно дело простое избиение человека и совсем другое — унижение его национального достоинства; здесь для образования состава преступления недостаточно только нанесения ударов, а необходимо совершение призывов или действий унижающих его нацию, касающихся его национального происхождения, оскорбляющих его достоинство как представителя определённой нации. А кавказца на «Пушкинской» просто избили — без призывов, без лозунгов, молча, без слов.