Владимир Колганов - Булгаков и «Маргарита», или История несчастной любви «Мастера» Страница 14

— Нет.

Она поглядела на меня удивленно…

— Вы вообще не любите цветов?

В голосе ее была, как мне показалось, враждебность. Я шел с нею рядом, стараясь идти в ногу, и, к удивлению моему, совершенно не чувствовал себя стесненным.

— Нет, я люблю цветы, только не такие, — сказал я.

— А какие?

— Я розы люблю.

Тут я пожалел о том, что это сказал, потому что она виновато улыбнулась и бросила свои цветы в канаву. Растерявшись немного, я все-таки поднял их и подал ей, но она, усмехнувшись, оттолкнула цветы, и я понес их в руках.

Так шли молча некоторое время, пока она не вынула у меня из рук цветы, не бросила их на мостовую, затем продела свою руку в черной перчатке с раструбом в мою, и мы пошли рядом…

Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих!

Так поражает молния, так поражает финский нож!

Она-то, впрочем, утверждала впоследствии, что это не так, что любили мы, конечно, друг друга давным-давно, не зная друг друга, никогда не видя…

Так вот она говорила, что с желтыми цветами в руках она вышла в тот день, чтобы я наконец ее нашел, и что если бы этого не произошло, она отравилась бы, потому что жизнь ее пуста.

Да, любовь поразила нас мгновенно. Я это знал в тот же день уже, через час, когда мы оказались, не замечая города, у кремлевской стены на набережной.

Мы разговаривали так, как будто расстались вчера, как будто знали друг друга много лет. На другой день мы сговорились встретиться там же, на Москве-реке, и встретились. Майское солнце светило нам. И скоро, скоро стала эта женщина моею тайною женой».

Пожалуй, эти прекрасные строки не стоит разбирать, выискивая в них новые доказательства моей версии. Но удержаться очень трудно. Ну, скажем, вот такая фраза:

«Мы шли по кривому, скучному переулку».

А между тем Обухов переулок имеет незначительный излом, впрочем, как и многие другие арбатские переулки. И еще фрагмент описания их первой встречи:

«Эхо ударило в переулке и отразилось от желтой грязной стены».

Ничто так не подходит под это определение, как длинная желтая стена здания, в котором размещалась Пречистенская полицейская часть. Этот дом стоит там и поныне, по правую сторону при входе в Обухов переулок со стороны Пречистенки. При взгляде на него и впрямь возникает ощущение скуки и уныния.

Что еще обращает на себя внимание в этом отрывке, так это встреча на Москве-реке. По Пречистенке до храма Христа Спасителя рукой подать, а там совсем рядом и Москва-река. А вот еще одна немаловажная деталь: «Идти мне было некуда, и проще всего, конечно, было бы броситься под трамвай на той улице, в которую выходил мой переулок».

Думаю, никто не решится опровергнуть утверждение, что трамвайная линия на Пречистенке в те времена была. Это ведь не то что запутанная история с тем трамваем, что то ли ходил, то ли не ходил по Малой Бронной.

Еще один фрагмент из «закатного» романа: «Все пять комнат в верхнем этаже особняка, вся эта квартира, которой в Москве позавидовали бы десятки тысяч людей, в полном ее распоряжении».

А все-таки жаль, что Маргарита с мужем не жили в отдельном особняке. Особняк — это именно то, что отличает аристократию, богатых купцов да тех заводчиков и видных членов госноменклатуры, что понастроили себе особняков в начале прошлого да и нынешнего века. В советское же время роскошные особняки редко предоставлялись даже семьям высших чинов. «Ответработников» по большей части расселяли в так называемые Дома Советов — в гостиницы «Националь», «Метрополь» и «Петергоф», в бывшие дома графа Шереметева и князя Куракина, в доходные дома на Знаменке, на Неглинной и на Пречистенском бульваре. Под это дело выделили и около двадцати зданий на территории Кремля.

Исключения были единичны — особняк предоставили Горькому, когда он возвратился в Москву, и Алексею Толстому. А вот работники Управления РККА, в том числе и прежний муж Елены Нюренберг-Булгаковой, Евгений Шиловский, обитали в выделенном для них доме в Большом Ржевском переулке. Так что проживание мужа Маргариты в отдельном особняке, да еще и с готическими окнами — это бы явно противоречило действительности. Тому подтверждением служит и место обитания незабвенного Андрея Бабичева, «великого колбасника, кондитера и повара», героя повести Юрия Олеши — в его распоряжении была всего лишь отдельная квартира на третьем этаже. Однако особняк — это однозначно соответствует нашим представлениям о том, где и как должна жить знать, та самая аристократия, ставшая недостижимой для Булгакова.

Но чем Булгакову не приглянулся стиль модерн, столь популярный в Москве начала прошлого века? Вот ведь и на Спиридоновке вполне можно было подыскать подходящее жилище — все ближе к Патриаршим прудам. Тут, видимо, следует учесть, что готический стиль в архитектуре зародился на севере Франции, а вслед за тем распространился на соседнюю Германию. Как тут не вспомнить о немецких корнях Киры Алексеевны?

Итак, Маргарите с мужем принадлежала лишь квартира в многоквартирном доме. А толпы страждущих все ищут некий «особняк». Да вот же он — дом № 6 по Обуховому переулку, чем вам не особняк? Роскошное четырехэтажное здание, разве что готических окон с фонарями не хватает. Нужны непременно фонари — так они есть в соседнем доме. Для человека, ютившегося по углам, снимавшего комнату то в коммуналке, то во флигеле, доходный дом в Обуховом — это и вправду особняк.

Создается впечатление, что стоило нам допустить, будто К. — это и есть Кира Алексеевна, как многие, ранее казавшиеся противоречивыми факты и фрагменты из «закатного» романа стали постепенно находить логическое объяснение. И даже то, что муж уехал на войну, и не на три дня, а на три года — это тоже нам известно: «Муж уехал в командировку на целых три дня. В течение трех суток она предоставлена самой себе, никто не помешает ей думать о чем угодно, мечтать о том, что ей нравится».

Мечты, несбыточные мечты о романтическом свидании… А может, все-таки сбылось?

Читаем дальше. И вот, наконец, находим те слова, которые вновь указывают на ту, которая была прообразом несравненной Маргариты:

«Бездетная тридцатилетняя Маргарита была женою очень крупного специалиста, к тому же сделавшего важнейшее открытие государственного значения. Муж ее был молод, красив, добр, честен и обожал свою жену».

Итак, Маргарите было тридцать. А в 1929 году, когда Булгаков познакомился с Нюренберг-Шиловской, ей было тридцать шесть. Я думаю, вы согласитесь — существенная разница! Хотя, с другой стороны, это ни о чем не говорит — женщина и в сорок шесть может быть прекрасна. Но дело в том, что в декабре 1917 года, когда Булгаков предпринял неожиданный вояж в Москву, Кире Алексеевне исполнилось ровно тридцать лет, не больше и не меньше. А ведь именно тогда должно было состояться их последнее свидание.