Повесть о балтийском матросе - Иван Матвеевич Жигалов Страница 15

Спор разрешил сам Дыбенко.

— Товарищи, позвольте мне благодарить вас за оказанное внимание и внести предложение, — сказал он. — Я начал борьбу в чине подневольного матроса. Вы меня произвели в чин свободного гражданина Советской республики, который для меня является одним из самых высших чинов. Позвольте в этом чине мне и продолжать борьбу.

Так и постановили…

Семь дней работал съезд. Делегаты уезжали, писал Дыбенко, «с полным сознанием своей ответственности за сохранение Советской власти и с полным желанием провести в жизнь принятые решения».

Совет Народных Комиссаров, В. И. Ленин одобрили постановления общефлотского съезда. Нужно было проводить их в жизнь. Однако исходившие из центра приказы и директивы командующие и штабы флотов отвергали. Контрреволюционное офицерство наглело с каждым днем, и особенно перед открытием Учредительного собрания. Тревожные сигналы шли из Гельсингфорса. Штаб Балтийского флота не признавал Народный комиссариат, возглавляемый большевиком. «Ну, что ж, придется и нам действовать». 4 декабря 1917 года Дыбенко от имени морской коллегии издал приказ об упразднении должности ком-флота, возложив его обязанности на военный отдел Центробалта. Только такой крайней мерой можно было заставить саботажников считаться с Советской властью и выполнять ее постановления. Взбунтовались флагманы и по призыву Развозова выступили против мероприятий центра. Пришлось отправить в запас Развозова, начальника оперативной части штаба капитана 1 ранга Черкасского и некоторых других саботажников.

В напряженной обстановке, сложившейся на Главной базе, был повинен и Центробалт. В его новом составе главенствовали меньшевики, эсеры и анархисты. Политически зрелое ядро моряков было на фронте, многие трудились в советских учреждениях. Политическая работа среди матросов ослабла, упала дисциплина на боевых кораблях. Вот и подняли головы анархиствующие горлопаны и реакционное офицерство.

…Учредительное собрание, на которое возлагала большие надежды контрреволюция, открывалось 5 (18) января 1918 года в Таврическом дворце. Охрана порядка в Петрограде была возложена на военных моряков.

Ранним утром 3 января Дыбенко вызвали в Смольный. Вернулся быстро. Приказал дежурному по морскому комиссариату собрать членов коллегии и законодательного совета. Радисту передал текст телеграммы для военного отдела Центробалта: «Срочно не позже 4 января прислать на двое или трое суток 1000 матросов для охраны и борьбы против контрреволюции в день 5 января…» Попросил разыскать Железнякова, а сам соединился по прямому проводу с Кронштадтом, чтобы оттуда тоже прислали вооруженных моряков. Такие же распоряжения получили комиссары экипажей и других флотских учреждений, расположенных в Петрограде.

В день открытия Учредительного собрания в городе находилось свыше пяти тысяч матросов, а также красногвардейцы и отряды рабочих-дружинников. Все подступы к Смольному и Таврическому дворцам надежно охранялись. Утром 5 января на некоторых улицах города стали скапливаться группы «чистой» публики. Среди них переодетые в штатское офицеры и юнкера. Особенно активно и нагло вели себя эти «демонстранты» в районе Литейного проспекта и Шпалерной улицы, пытаясь прорваться к Таврическому. Моряки их разогнали.

Еще раз проверив караулы, П. Е. Дыбенко отправился на заседание Учредительного собрания…

Кадетско-соглашательское большинство не поддержало зачитанную Я. М. Свердловым «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа». Большевики потребовали перерыва, чтобы обсудить создавшееся положение… Когда заседание возобновилось, большевистская фракция огласила декларацию, написанную В. И. Лениным. В ней говорилось, что нынешнее контрреволюционное большинство Учредительного собрания, избранное по устаревшим партийным спискам, выражает вчерашний день революции и пытается встать поперек дороги рабочему и крестьянскому движению. Большевики покинули зал… Советское правительство приняло декрет о роспуске учредилки… Уехал из Таврического В. И. Ленин, за ним — народные комиссары.

Было уже около трех часов ночи, а заседание все продолжалось. Дыбенко приказал Железнякову разогнать всех. «Без шума, спокойно и просто он подошел к председателю учредилки Чернову, положил ему руку на плечо и заявил, что ввиду того, что караул устал, он предлагает собранию разойтись…» — вспоминал Павел Ефимович об этом эпизоде.

Утром в Адмиралтействе все приставали к Анатолию Железнякову, чтобы тот рассказал о разгоне учредилки.

— Закрыл говорильню — только и всего. Потомки добром помянут.

— Пусть потомки знают, что красные моряки надежно оберегают Советскую власть, — добавил нарком. — Займемся флотскими делами…

…Конец января 1918 года. В Смольный, как и в дни Октябрьского штурма, сегодня пришли моряки. 29 января Совнарком обсуждает доклад П. Е. Дыбенко о реорганизации флота. Предельно сжато обрисовал Павел Ефимович обстановку на флотах. Сказал, что офицерский корпус не прекратил саботаж, а тех, кто служит Советской власти (назвал Максимова, Альтфатера, Иванова, Ружека, Мякишева и других адмиралов и офицеров), преследуют, травят, шлют анонимные письма с угрозами. Потом попросил разрешения у Владимира Ильича зачитать проект декрета о флоте.

— Пожалуйста, — ответил Ленин и стал внимательно слушать…

Совнарком постановил перевести флот на добровольческую систему, приняв за основу представленный наркомом Дыбенко проект. Комиссии под председательством А. В. Луначарского предлагалось в течение часа дать окончательное заключение по проекту… В тот же день В. И. Ленин подписал декрет о роспуске старого и о создании нового, социалистического Рабоче-Крестьянского Красного Флота, состоящего из добровольцев — рабочих и крестьян, служащего интересам трудового народа.

Веселые, возбужденные, во главе со своим наркомом моряки покидали Смольный. Шли по Шпалерной улице, набережной Невы, оживленно разговаривали… В Адмиралтействе наскоро пообедали и тут же засели за подготовку новых предложений в соответствии с только что принятым законом. Морское министерство перестало существовать, возникло новое советское учреждение — Народный комиссариат по морским делам (НКМД); Верховная коллегия стала именоваться Коллегией народного комиссариата по морским делам.

На следующий день, в 10 часов, Дыбенко снова был в Смольном. Совнарком утвердил все документы, назначил Коллегию НКМД, а ее председателем — Дыбенко.

Под Нарвой

В стране назревали грозные события: мирные переговоры с Германией по вине Троцкого зашли в тупик. Обострилась и обстановка на Балтийском море, особенно в Або-Аландском укрепленном районе и в районе Ревеля. Туда собирался Дыбенко, но Совнарком не разрешил отлучаться из Петрограда.

«Социалистическое отечество в опасности!» Этот ленинский клич призвал народ встать на защиту Отчизны. В Красную Армию, которая только что создавалась, вступали тысячи добровольцев — рабочих, крестьян, демобилизованных солдат. В этот грозный час все работники Народного комиссариата по морским делам занимались главным из наиглавнейших дел — формировали матросские боевые группы, подразделения. В короткий срок были созданы и отправлены на фронт несколько отрядов. «Конечно, этого мало, — тревожился Дыбенко. — Где взять людей? В Петрограде и Кронштадте все «выбрали», остались лишь те моряки, без которых уже нельзя обойтись. Придется срочно ехать в Гельсингфорс, но и там многие корабли законсервированы». Да и Главная база в опасности — флот со дня