Ирина Голицына - Воспоминания о России (1900-1932) Страница 15

Кирилл был веселым, и у нас с ним было много развлечений. Он любил пофлиртовать, и ему нравилась мисс Матсон (я это замечала, когда мы бывали вместе), а мне он нравился самой. В это время мне было почти шестнадцать, но я выглядела еще очень по-детски. Однажды Кирилл решил встать рано утром и отправиться на длительную прогулку. Он сказал мне, что это позор проводить прекрасные утренние часы в постели, в то время как можно радоваться красотам природы и прелести пейзажей. Я попросила у мамы разрешения пойти с ним. Моя мама разрешила, и на следующий день мисс Матсон разбудила меня в 4 часа утра. Не могу сказать, что мне понравилось такое раннее вставанье, но я поднялась, и мы отправились. Мы прошли довольно далеко в направлении леса, воздух был свежим, а трава в росе, полевые цветы, покрывавшие поля и леса, выглядели свежими в прохладе утра. Это была прекрасная прогулка, но довольно утомительная для меня.

Однажды все они — Кот, Ика, Кирилл и мисс Матсон — решили отправиться действительно далеко, опять встав в 4 утра. Они хотели пойти в Бородино, находившееся на расстоянии 40 верст от нас.

Помимо знаменитого поля битвы, там был монастырь, который привлекал нас историей своего основания. Случилось, что в 1812 году, когда французы двигались к Москве, молодой жене русского офицера, ожидавшей первого ребенка, приснилось, что она кого-то ищет с фонарем среди мертвых и раненых, лежащих на большом поле. Несколько дней спустя известие о Бородинской битве достигло ее. Она поспешила туда и, так же как во сне, искала мужа и нашла его мертвым. Несколько лет спустя ее сын, родившийся через несколько месяцев после битвы, умер от скарлатины. Она решила вернуться в Бородино, где построила монастырь и стала монахиней. Ее девичья фамилия была Нарышкина, но она была из другой ветви этого рода, нежели мы.

Как только я услышала от Кота о планах похода на Бородино, я попросилась присоединиться к ним, но он не хотел и слышать об этом:

— Что нам делать с тобой, если ты быстро устанешь и испортишь нам все путешествие?

Я старалась, как могла, убедить его, что я не слабенькая, и, наконец, вмешалась мама и сказала, что я часть дороги проеду в экипаже. Экипаж вернется, и я смогу остаток пути пройти со всеми. Повару было приказано приготовить для путешественников большую корзину с холодными закусками из курятины, мяса, вареных яиц, напитков и тому подобного. Я должна была выехать днем с Натальей, так чтобы присоединиться к ним в 4 часа в местечке, называвшемся Колочь.

Всё прошло очень гладко, мы все встретились в Колочи, остальные 12 верст прошли вместе и прибыли в Бородино вечером. Первое, что мы сделали, — нашли комнаты в доме для гостей при монастыре. А после того как перекусили, пошли осмотреться. Мы слышали, что в монастыре живет затворница. Всё время она проводит в молитве и почти не спит. Ей приносят в день только кусочек хлеба и воду. Мне очень хотелось увидеть ее. Нам сказали, что к вечерне она обычно выходит из своей кельи и следует в церковь. Мы ждали у церкви, чтобы только взглянуть на нее, видели проходящих монахинь и, наконец, увидели ее. Она медленно шла, погруженная в молитву, глядя прямо перед собой. Одета она была в черное, как и остальные монахини, но спереди на ее одеянии белым были нарисованы черепа.

Становилось темно, и мы решили вернуться в свои комнаты в доме для гостей. Обследовать знаменитое поле было уже бесполезно, да мы и слишком устали для этого.

Мы слышали легенду, что каждую ночь, когда на колокольне отбивают полночь, у стен монастыря на белых конях появляются храбрые генералы, павшие на поле боя. Проехав по полю, они в молчании огибают стены монастыря и исчезают в неизвестности. Нам хотелось увидеть это, особенно мальчикам, и мы решили не ложиться до двенадцати. Часы отбивали каждые четверть часа. Когда пришло время, мы молча пошли к стенам монастыря, откуда было бы всё видно, и стояли, ожидая.

Не могу сказать точно, что я чувствовала, но, пожалуй, главной моей мыслью было — не помешать, а молча ждать вместе с другими. Вокруг было так тихо, не слышно ни звука, весь монастырь объят глубоким сном. Потом начался полуночный перезвон. Мисс Матсон, державшая мою руку, сказала, что она отведет меня обратно в гостиницу.

— Рука у нее холодная и дрожит, — сказала она, — ей надо быть в постели, а не стоять здесь после этого путешествия. Можете делать, что хотите, а я отведу ее обратно.

Тогда все решили вернуться, так и не увидев генералов на белых лошадях.

На следующее утро мы отправились обследовать поле битвы, которое сохранялось в том виде, как оно было. Мы читали названия редутов, могли видеть своими глазами, где стояли французы и где русские. Проходя по полям, я представляла себе, как много пролилось слез и каких душевных и физических страданий стоила эта битва. Потом мы посетил и домик, где жила первая игуменья. Рядом с ее кельей была маленькая комната, где до сих пор хранились игрушки ее маленького сына. Потом, пройдясь по окрестностям еще немного, мы решили, что пора возвращаться домой, но на этот раз не пешком.

С Бородино связано еще одно предание. После битвы, найдя Москву сожженной по приказу моего прапрадеда графа Федора Васильевича Ростопчина[29] — губернатора Москвы, отступающая французская армия проходила через Можайск, небольшой город недалеко от Ворганова. Возможно, Наполеон провел ночь в нашем большом доме. Во всяком случае, в полуверсте от дома существовала болотистая пустошь, где, как нам говорили, были зарыты сорок бочек с серебром, похищенным французами из домов и церквей. Какое-то время спустя один из владельцев Ворганова, возможно, тот, который потом продал имение моему деду, услышав о сокровище, закопанном в земле, решил отрыть его. Были привезены инженеры и целая бригада землекопов; после долгих обсуждений приступили к работам. Сначала все шло хорошо, но потом произошло событие, всех напугавшее. Внезапно, среди ясного солнечного дня собрались тучи, и стало темно, как ночью. Работники в страхе побросали лопаты, сочтя это плохим предзнаменованием. С тех пор никто не трогал эту пустошь, хотя все мы знали о предполагавшихся там сокровищах. Кот, которому всегда надо было что-то предпринимать, однажды попытался это исследовать. Лет ему тогда было немного, он взял маленькую лопатку и начал копать. Всё что он нашел, была пустая бутылка из-под водки.

Наши летние каникулы подошли к концу. Когда мы уезжали из Ворганова, никто не мог предположить, что мы покидаем наше прекрасное имение, чтобы никогда не вернуться.

В Петрограде наша жизнь протекала как всегда. У меня были уроки танцев, обычные визиты к бабушке и тете Саше, которая жила в том же доме на Спасской. Однажды вечером, когда ушел учитель рисования и я убирала свои рисовальные принадлежности, я услышала, как мои подруги Катя и Сандра шепчутся, упоминая мое имя и имя брата Сандры — Васи Лорис-Меликова. Я прислушалась, и краска бросилась мне в лицо, но я постаралась не выдать себя. Позже Катя открыла мне, что брат Сандры влюблен в меня. Мне он тоже очень нравился. Мне было приятно, когда он приглашал меня танцевать, но, считая себя маленькой и неинтересной и будучи невероятно застенчивой, я боялась признаться в своих чувствах даже себе самой. Я не могла даже представить, чтобы кто-то мог влюбиться в меня. «Вокруг так много хорошеньких девочек, — думала я, — лучше одетых, более взрослых и более искушенных. Какие же шансы могут быть у меня?»