Семен Трегуб - Николай Алексеевич Островский Страница 15

Его критика была горячо поддержана другими выступающими.

На этом съезде Островского избрали кандидатом в члены губкома.

Перед закрытием съезда состоялись выборы делегатов на Всероссийский съезд, в Москву. Островскому не довелось поехать на VI съезд РКСМ. Но, читая роман «Как закалялась сталь», мы увидели впоследствии в числе делегатов Павла Корчагина. Это показывает, с каким напряженным вниманием следил Островский издалека за работой съезда, как жадно вчитывался в письма друзей, получивших делегатские мандаты.

Партийный билет Н. Островского.

Он вернулся в Изяславль. Оттуда его вскоре тепло проводили на комсомольскую работу в Шепетовку.

9 августа того же 1924 года в жизни Островского произошло огромное событие. Шепетовский окрпартком утвердил его членом партии.

В Шепетовке Островский исполнял обязанности секретаря окружкома ЛКСМУ.

Во время одной из его поездок по округу произошла автомобильная катастрофа. Островский получил ушиб правого колена. Снова возникла опухоль, затруднились движения суставов.

22 августа 1924 года бюро Шепетовского окружкома комсомола постановило послать Н. Островского на лечение в Житомирскую водолечебницу. А в декабре того же года Волынский губком комсомола писал в ЦК ЛКСМУ:

«По заключению партийной лечебной комиссии, неоказание Н. Островскому помощи в этом году грозит чрезвычайно тяжелыми последствиями и отрывает его сейчас от работы».

Организм Островского был крайне подорван. Сказалось все: и ранения, полученные на фронте, и перенесенные затем болезни — тиф, ревматизм, и напряженный труд без отдыха в течение ряда лет[31], и поездки по районам в зной и в холод, в дождь и в снег. Ушиб, полученный при автомобильной катастрофе, явился лишь той каплей, которая, как говорят, переполняет чашу.

Больного Островского направили в клинику Харьковского научно-исследовательского медико-механического института. С тех пор и начались его горестные скитания по клиникам и санаториям страны: Харьков, Евпатория, Славянск, опять Харьков и Евпатория, затем Новороссийск, Харьков, Москва, снова Новороссийск, затем «Горячий Ключ» под Краснодаром, опять Новороссийск, Сочи, снова Москва и опять Сочи…

БОЛЕЗНЬ. БОРЬБА ЗА ВОЗВРАЩЕНИЕ В СТРОЙ

Победа над врагами революции дала ему величайшее счастье. Болезнь же вывела его из строя. Она стала его новым врагом, которого нужно было победить.

Островский попал в клинику Харьковского научно-исследовательского медико-механического института в конце декабря 1924 года. Он сильно хромал и не мог уже обходиться без помощи костылей. Не желая ощущать сострадание окружающих (больной терпеть этого не мог), он предпочитал не пользоваться своими «помощниками», как он называл костыли, и большую часть времени проводил в постели. Походил он тогда, по собственному признанию, на «волчонка, пойманного и запертого в клетку».

В клинике должны были выяснить причину заболевания и установить диагноз.

Врачи предполагали, что у него водянка обоих коленных суставов. Применили новейшие методы лечения, они не помогли. Сделали операцию, но после нее состояние больного только ухудшилось. Ему предложили ампутировать ноги. Островский не согласился. «Ведь я тогда был бы совершенно беспомощным», — говорил он в письме к брату. Он еще надеялся, писал отцу: «Вот, дорогой батьку, если повезет, возвращусь и начну работать в дорогой партии…»

Две силы противостояли и боролись друг с другом: темная сила мучительного недуга, осаждавшего его тело, и светлая сила жизни, большевистского духа, который не капитулировал и продолжал сопротивляться.

Бывшая медицинская сестра клиники института Л. П. Давыдова, рассказывая об Островском, каким видела она его в период лечения, характеризует его так же (и почти теми же словами), как и комсомольцы, работавшие с ним в Берездове и Изяславле:

«Он живо откликался на все события внешней жизни, массу читал, устраивал читки газет, дискуссии на политические темы и события… Стойкий боец, коммунист, знающий, куда итти и за что бороться… Перед его личностью болезнь как-то стушевывалась, отходила на задний план»[32].

Какие события внешней жизни волновали тогда Островского, на что именно он «живо откликался»?

Шел 1925 года. Страна наша покончила с тяжелыми последствиями военной разрухи. Народное хозяйство достигло довоенного уровня. Однако народ, который в жестокой битве завоевал свою землю, свободу и независимость, не мог уже удовлетвориться подобным уровнем. Еще недавно достижение его казалось задачею невероятной трудности; теперь же такой уровень оказался чересчур низким для народа-хозяина. Партия большевиков открыла перед миллионами людей путь к счастью и повела их по этому пути дальше, вперед.

«Но здесь со всей силой вставал вопрос о перспективах, о характере нашего развития, нашего строительства, вопрос о судьбах социализма в Советском Союзе. В каком направлении следует вести хозяйственное строительство в Советском Союзе, в направлении к социализму, или в каком-нибудь другом направлении? Должны ли и можем ли мы построить социалистическое хозяйство, или нам суждено унавозить почву для другого, капиталистического хозяйства? Возможно ли вообще построить социалистическое хозяйство в СССР, а если возможно, то возможно ли его построить при затяжке революции в капиталистических странах и стабилизации капитализма? Возможно ли построение социалистического хозяйства на путях новой экономической политики, которая, всемерно укрепляя и расширяя силы социализма в стране, вместе с тем пока что дает и некоторый рост капитализма? Как нужно строить социалистическое народное хозяйство, с какого конца нужно начать это строительство?» [33]

Вопросы эти со всей остротой встали перед партией, перед страной. На них нужно было дать прямые и ясные ответы. И партия дала их. Она решительно отвергла все капитулянтские «теории» открытых и скрытых врагов народа — троцкистов, зиновьевцев, бухаринцев — и уверенно повела нашу страну к социализму.

В апреле 1925 года прошла XIV партконференция, а в декабре 1925 года состоялся XIV съезд партии.

Подводя итоги работам съезда, товарищ Сталин писал:

«Историческое значение XIV съезда ВКП(б) состоит в том, что он сумел вскрыть до корней ошибки «о новой оппозиции», отбросил прочь ее неверие и хныканье, ясно и четко наметил путь дальнейшей борьбы за социализм, дал партии перспективу победы и вооружил тем самым пролетариат несокрушимой верой в победу социалистического строительства» [34].