П Родионов - Как начинался застой? Страница 15

Все эти противоречивые факты относятся опять же к тому периоду, когда go главе КГБ стоял не кто иной, как Ю. В. Андропов. Когда связываешь все 9то с его именем, то невольно думаешь: как этот человек, с его высокими принципами, справедливо считавший, что необходимо более последовательно проводить курс XX съезда партии, вдруг сам выступает в роли гонителя тех, кто осмелился поднять наболевшие проблемы политической, религиозной, национальной жизни, свободы творчества. Наиболее убедительное объяснение, на мой взгляд, в том, что находился он под сильным давлением сверху, особенно со стороны таких деятелей, как Суслов, хотя, повторяюсь, это ни в коей мере не снимает ответственности и с самого Андропова.

Мне особенно больно писать обо всем этом, так как я искренне уважал Ю. В. Андропова. Замечу, к слову, что свое отношение к нему автор этих строк выразил в статье «Жизнь, отданная народу», опубликованной 15 июня 1984 года в «Правде» в связи с 70-летием Ю. В. Андропова, хотя в то время во- главе партии и страны находился человек, который, выражаясь деликатно, сильно недолюбливал последнего. Но факты есть факты и не замечать их нельзя.

Коль скоро зашла речь об органах государственной безопасности, хочу затронуть ряд моментов, связанных уже с нынешним временем. Решительно не согласен с теми, кто считает, что обнародованные факты (а их наверняка будет обнародовано в будущем еще больше) чудовищных сталинских беззаконий и массовых репрессий, истребления миллионов невинных людей кладут пятно не только на все чекистские кадры того времени, но и на нынешний состав работников КГБ безотносительно к тому, когда пришли они в органы и как себя проявили. Всякого рода обобщения вредны, а потому недопустимы. Другое дело, что от работников КГБ — и руководящих, и рядовых — советские люди вправе требовать активного участия в анализе того, что было связано с вопиющим цроизволом, попранием социалистической законности и массовыми репрессиями, того, что органы госбезопасности вышли из-под контроля и были поставлены над партией и государством. Только тогда мы сможем извлечь необходимые уроки из прошлого, выработать и создать прочные гарантии, которые исключат произвол и беззакония.

К сожалению, долгое время работники КГБ отмалчивались. Их выступления в печати стали появляться лишь в самое последнее время. Причем не всегда достаточно самокритичные, а зачастую с налетом старых подходов и стереотипов. Почему, например, критика в наш адрес со стороны Запада, когда речь заходит о соблюдении хельсинкских соглашений, касающихся гуманитарных проблем, расценивалась до самого последнего времени как вмешательство в наши внутренние дела? В журнале «Коммунист» (№ 13, 1988) опубликована замечательная, глубоко аналитическая статья сотрудника КГБ В. Рубанова «От культа секретности — к информационной культуре». Единственно, на мой взгляд, чего в ней не хватает — так это самокритичности: ведь именно органы KFB сыграли решающую роль в том, что наряду с разумными и обоснованными мерами по охране государственных и военных тайн засекречено было заодно и то, что секретами не является и не может ими являться, а это наносило немалый ущерб обществу.

Что касается сталинщины, тяжелейшим и наиболее трагическим проявлением которой явилась свирепая, зачастую палаческая и совершенно бесконтрольная деятельность органов госбезопасности, то об этом говорится, как правило, в общей форме, а зачастую дается неточная квалификация и событий прошлых лет, и зловещей роли КГБ в этих событиях. Газета «Аргументы и факты» (№ 52, 1988 г.) опубликовала материал под рубрикой «КГБ СССР сообщает и комментирует» о партийной конференции Комитета госбезопасности, в котором сказано, что на конференции речь шла «и об ошибках, издержках прошлого». О каких «ошибках» и каких «издержках», если сами авторы публикации ведут ниже речь о массовых репрессиях периода культа личности (не называя почему-то Сталина), «унесших сотни тысяч жизней ни в чем не повинных людей, в том числе и чекистов».

Верно, конечно, что были среди репрессированных и чекисты. 20 тысяч, как сообщается в прессе, среди которых были высокопрофессиональные работники, выдающиеся разведчики, беззаветно преданные партии коммунисты. Верно и то, что как среди погибших, так и среди оставшихся в живых чекистов были и такие, кто, рискуя не только должностью, положением, но даже самой жизнью, делал максимум возможного, чтобы облегчить участь невинных людей, а порой даже спасал их от верной гибели. Так мы узнали о том, что именно чекист предотвратил арест Михаила Шолохова и тем самым спас ему жизнь. Еще вспоминаю такой факт: в декабре 1969 года редакция «Правды» подготовила закрытый обзор откликов на статью, посвященную 90-летию со дня рождения И. В. Сталина, среди которых упомянуто было письмо волгоградца К. И. Флуга, который писал: «Я — один из тех, кто является невинной жертвой кровавого Джугашвили… Провел двадцать два года в тюрьмах, лагерях и ссылках вплоть до реабилитации в 1955 году… И если бы не настоящие коммунисты, которые встречались среди работающих в ГУЛаге, моя гибель, как и сотен моих товарищей по несчастью, была бы неминуемой».

Все это так, и разговор этот можно вести долго. Однако среди чекистов было великое, великое множество больших и маленьких ежовых, ягод, евдокимовых, Меркуловых, хватов и кабуловых, настоящих палачей и садистов; многие из них, как, например, бывший следователь НКВД, а ныне «ученый муж» Боярский или тот же пресловутый Хват преспокойно доживают свои дни в ведомственных домах, получая пенсию…

«Мы понятия не имеем о том, чем занимаются в плане внутренней политики люди, работающие в огромных зданиях КГБ, — выступает в «Огоньке» (№ 50, 1988 г.) ученый Л. Баткин. — Я ничего не слышал о сокращении этого аппарата. Он работает! Над чем? Какие у него задачи внутри страны? Демократизация и гласность, по-моему, означают, что объем таких задач резко сужается и, следовательно, должно происходить сокращение аппарата. Предвидится ли оно?».

«Поражает мое воображение и великолепие нового здания на Лубянке. Зодчий создал архитектурный образ большой впечатляющей силы», — делится своим мнением читатель «Огонька» (№ 39, 1988 г.). Это о новом здании КГБ, чо ведь несколько раньше та же организация выстроила для себя такое же, если не более величественное здание. Его возведение началось одновременно со строительством здания Министерства обороны на Арбатской площади. Создавалось впечатление, что два эти ведомства как бы соревнуются друг с другом в размахе строительства. Победителем вышел КГБ; в дальнейшем он вообще оставил родственное ведомство далеко позади, за короткий срок выстроив тот самый дворец, о котором пишет «Огонек». Замечу, что буквально напротив этого «дворца» находится здание знаменитого Политехнического музея, своего рода реликвии Москвы, которое давным-давно уже требует капитального ремонта. У музея, как пишет пресса, нет специальных хранилищ, он десятилетиями «эксплуатирует» существующие экспозиции, хотя располагает богатейшими архивами и фондами редких книг, недоступных пока из-за тесноты для широкого использования и изучения. Из-за аварийного состояния кровли утрачен известный всей стране Большой зал Политехнического музея, где выступали В. И. Ленин, А. В. Луначарский, И. М. Сеченов, К. А. Тимирязев, Н. Б. Жуковский, С. И. Вавилов, В. В. Маяковский, С. А. Есенин. Специальным постановлением Совмина СССР Политехнический музей официально объявлен Головным музеем истории науки и техники СССР, но при нынешнем состоянии он не может выполнять возложенные на него задачи. Почему бы Комитету государственной безопасности не помочь музею, передав своему соседу «архитектурный образ большой впечатляющей силы»? Это был бы не просто красивый, а главное, необходимый и обоснованный жест, тем более что КГБ, если судить по возведенным новым зданиям, не приходится жаловаться на тесноту, и к тому же вопрос этот прежде всего политический. Почему даже в сталинские времена КГБ «обходился» старым зданием на Лубянке, а теперь, в эпоху демократизации, вдруг стало тесно и надо так сильно расширяться? Я уж не говорю о том, какой острейший характер приобрела в Москве жилищная проблема, как нелегко живется нашим музеям — не только Политехническому, но и музеям В. И. Ленина, Третьяковской галерее, истории Москвы, Библиотеке имени В. И. Ленина… К слову сказать, при Хрущеве было законсервировано строительство здания правительства и Верховного Совета РСФСР, некоторые другие объекты — ресурсы перекинули на сооружение жилья, на неотложные нужды Москвы. А разве сейчас острота этой проблемы снижена?..