Таинственный Ван Гог. Искусство, безумие и гениальность голландского художника - Костантино д'Орацио Страница 16

По словам моей мамы, бабушка и дедушка были обеспокоены внезапным приездом Винсента, тем не менее приняли его радушно и постарались создать для него максимально комфортные условия.

Двадцатого декабря дедушка Теодорус пишет папе письмо, полное одновременно нежности и тревоги отца, силящегося понять странности старшего сына.

Тебе, должно быть, не терпится узнать, как там Винсент. Поначалу положение казалось безвыходным, но мало-помалу все утряслось. Он изъявил желание, чтобы мы отдали ему прачечную под студию. Место не самое удачное, но мы установили там печку, покрыли каменный пол деревянными досками, чтобы было теплее. […] Когда помещение будет сухим и теплым, то, наверное, в нем будет гораздо уютнее, чем прежде.

Мне пришла было в голову идея прорубить там окно, но Винсент решительно отказался. В общем, мы предприняли этот эксперимент в надежде, что теперь все получится; твой брат полностью свободен — делает, что хочет, одевается, как хочет. Местные уже наслышаны о его приезде, однако он не спешит знакомиться — что ж, мы стараемся мириться с его чудачествами […] Он много работает, его рисунки нам очень нравятся.

Мне удалось побывать в прачечной: она расположена между колодцем, отхожим местом, угольным складом и выгребной ямой. Не самое уютное помещение — снаружи оно походит на сырую ветхую лачугу, хоть дедушка и пытался как-то облагородить внутреннюю обстановку.

Я так и вижу, как бабушка с дедушкой вопросительно смотрят друг на друга, пытаются, как могут, удовлетворить прихоти сына, делают все возможное для того, чтобы он занимался любимым делом. Теодорус и Анна — люди простые и приземленные.

Винсент принимает их заботу с типичной для него иронией и долей раздражения.

Сравнения, которые он использует в письмах, весьма забавны.

Мое присутствие явно стесняет родителей. Я словно мохнатый грязный пес, который носится по всему дому, оставляет после себя грязные следы и клоки шерсти, докучает своим громким лаем — одним словом, глупое животное.

Дядя везде чувствует себя лишним.

А еще для меня этот дом слишком роскошен, мама с папой и прочие домочадцы — слишком церемонные (и холодные) […] И главное, тут слишком много священников. Лохматый пес понял, что даже если его u не выбросят на улицу, то будут терпеть скрепя сердце, так что лучше ему подыскать себе другой приют.

Я жалею о том, что приехал — надо было остаться среди вересковых пустошей, там я чувствовал себя менее одиноко, чем здесь, в компании вежливых и воспитанных людей.

В итоге мне отвели гладильню, где я смогу хранить свои вещи и картины и которую можно будет приспособить под студию, если в том будет необходимость.

Если вам когда-либо доведется побывать в Нюэнене, то вы поймете, что главной проблемой для Ван Гога было плохое освещение: в гладильне лишь одно маленькое окошко, лучи солнца практически не попадают на предметы. Прачечная годилась только как склад, но не как мастерская художника. Винсент вынужден пересматривать свой творческий метод: уже не получится, как раньше, дописывать увиденные сцены в студии — а значит, пришла пора искать новые сюжеты.

Движимый необходимостью и одновременно неугасающим любопытством, Винсент начинает активно посещать местных жителей.

В 1884 г. в Нюэнене проживают четыреста тридцать ткачей. Производство льна составляет лишь малую часть их дохода: основным источником средств к существованию является работа в полях, которая в период непогоды уступает место ткацкому делу.

Из Гааги к Винсенту приезжает ван Раппард: он не отвернулся от друга, несмотря на нелицеприятные отзывы Мауве. Они вместе отправляются в крестьянские дома писать простых мужиков и баб за работой — те же готовы терпеть некоторые неудобства за скромное вознаграждение. Должно быть, просьба позировать для портрета показалась несколько странной — крестьяне никак не ожидали, что могут представлять для художников какой-либо интерес. Однако за небольшую сумму они готовы простить молодым живописцам причуды.

В глазах Ван Гога писать повседневную жизнь крестьян означает войти в их жизнь, потрогать руками то, что собираешься перенести на холст, слышать шум швейной машинки, который затем предстоит передать в изображении, вдыхать аромат дерева и специфический запах ткани, наблюдать за мерным движением шпульки и за пылью, поднимающейся от сотканного полотна в маленькой комнатушке, которая служит одновременно мастерской, столовой, спальней и детской.

Я посетил дома ткачей, и меня поразило, насколько это трудоемкое и вредное производство. Ткачи работают молча, внимательно выбирают цвета и слушают, как стучат, касаясь глиняного пола, инструменты. Сегодня уже не найти старинных ткацких дубовых станков, напоминающих своим темным цветом хоры в соборе, с высеченной датой производства. Бледное солнце пробивается сквозь узкое оконце, слабо освещая комнату с низкими потолками и закопченными балками. Ткачи, серые от пыли, быстро и нервно перебирают пальцами, не останавливаясь ни на секунду. Прогулявшись по Нюэнену, по его аллеям, обрамленным густой листвой орешника, легко ощутить, почему Винсента и Антона так притягивал ритмичный стук ткацких станков.

Пока что я написал три акварели. Рисовать ткачей нелегко, потому что комнатка маленькая, в ней невозможно отойти на достаточное расстояние, чтобы изобразить ткацкий станок. Думаю, что именно поэтому их никто не может нарисовать. Однако сегодня я нашел комнату, в которой два станка, и, может, у меня наконец получится то, что я задумал. Раппард написал в Дренте этюд, довольно удачный. В целом выглядит это все довольно грустно, потому что ткачи очень бедны.

Интересно сравнивать образы, созданные дядей и его другом ван Раппардом. Они ровесники, учились у одних мастеров, работают с одинаковыми сюжетами, используют одни и те же материалы, но пишут с натуры одну сцену совершенно по-разному. Ван Раппард создает слаженную композицию, пытается разрешить проблему отсутствия пространства: он неукоснительно следует