Игра королев. Женщины, которые изменили историю Европы - Сара Гриствуд Страница 16

После того как дело было закончено и отзвучали фанфары, королева Елизавета «немедленно» (как описывает происходящее хронист того времени) взяла дочь за руку, и две королевы «вместе отобедали из одного покрытого блюда»; покрытое блюдо обозначало их королевский статус. Последовали рыцарский поединок и званый ужин, в соборе Святого Павла пропели Te Deum[21]. На следующее утро двенадцатилетняя королева Шотландии вошла в большой зал матери и «голосом герольда» поблагодарила всех благородных рыцарей, участвовавших в турнире ради нее, а потом раздала награды «по рекомендации придворных дам». Награду получил и один молодой дворянин по имени Чарльз Брэндон, о котором мы услышим несколькими годами позже. Было согласовано, что Маргариту отправят на север не позднее сентября 1503 года, а пока она должна оставаться на попечении своей матери.

Рассказывают, что принц Генрих рыдал от бешенства, когда понял, что его сестра, став королевой, теперь превосходит его по статусу. Однако очень скоро Генриху предстояло стать гораздо более важной персоной в «Табели о рангах». Едва прошло два месяца после бракосочетания Маргариты Тюдор, как пришло известие о смерти их брата Артура в Уэльсе. При этом худшее было впереди. Как только мрачные траурные одежды Маргариты смягчат рукава белого, а потом оранжевого цвета, она узнает, что ее мать снова беременна. Елизавета Йоркская полагала, что годы ее беременностей остались позади, но с уходом Артура не осталось запасного наследника. В феврале 1503 года, всего через несколько дней после рождения не прожившей долго дочери королева Елизавета скончалась.

Маргарите Тюдор пришлось уже наступающим летом ехать на север, навстречу своей новой жизни, не имея за своей спиной матери. 8 июля она отправилась, как пишет Somerset Herald, «роскошно одетая, верхом на светлой лошади… с прекрасной свитой в полном порядке», чтобы короноваться как королева Шотландии в Эдинбурге. Ей тогда не исполнилось и четырнадцати лет.

Маргарита встретилась со своим тридцатилетним супругом в Хаддингтоне, уже в Шотландии. The Herald с редкой ясностью описал этапы знакомства двух людей в таких сложных обстоятельствах. Когда Якова IV ввели в зал, который теперь стал большим залом Маргариты, она встретила его у дверей, и оба «глубоко поклонились друг другу, король был с непокрытой головой. Они обменялись поцелуями, потом, поприветствовав остальных членов ее свиты, «отошли в сторону и разговаривали на большом расстоянии друг от друга».

Возвратившись на следующий день, Яков застал Маргариту за игрой в карты в ее комнате, и она поцеловала его «по доброй воле». Когда ему принесли хлеб и вино, он сначала подал ей и сыграл для нее на клавикордах и лютне, «что ей очень понравилось». На следующий день, заметив, что стул, на котором она сидела за обедом, «ей неудобен», он отдал Маргарите собственный. Письмо отцу Генриху в Англию, отправленное в первые дни ее замужней жизни, дышит тоской по дому и неуверенностью подростка, которая пытается найти свой путь в борьбе за власть при иностранном дворе. «Я бы хотела быть сейчас и еще много раз с вашей Милостью», – писала она своему отцу, как, должно быть, хотели бы многие другие принцессы. Тем не менее похоже, что, по стандартам того времени, Маргарите повезло.

Положение Екатерины Арагонской, напротив, ухудшилось со смертью доброжелательной свекрови Елизаветы Йоркской, хотя какое-то время казалось, что могут открыться новые, пусть и неоднозначные, возможности. Король Генрих овдовел, как и жена его сына Екатерина Арагонская. Брак между ними выглядел хорошим способом восстановить баланс и сохранить приданое Екатерины, а также связи с Испанией: хорошим, по крайней мере, для Генриха. Однако мать Екатерины Изабелла Кастильская пришла в ужас, когда до нее дошли такие слухи; брак свекра и невестки был бы «ужасным делом – невиданным никогда прежде, даже простое упоминание о нем оскорбляет человеческий слух – мы ни за что на свете не допустим такого».

Вместо этого в июне 1503 года семнадцатилетнюю Екатерину Арагонскую обручили с одиннадцатилетним братом Артура принцем Генрихом, при некотором сомнении по поводу того, обручать ли ее как вдову брата в полном смысле слова или как оставшуюся девственницей вследствие нереализованного брака. Состоялся новый продолжительный раунд переговоров между Генрихом VII и Фердинандом по вопросу о приданом Екатерины, и она оказалась в ловушке дипломатии отца и свекра. Кроме того, события в Испании могли уменьшить привлекательность Екатерины как невесты.

В ноябре 1504 года умерла Изабелла Кастильская, оставив под вопросом будущее своей страны. С точки зрения Англии, это означало, что союз с Екатериной теперь представляет собой альянс только с Арагоном ее отца без более важной Кастилии. В июне 1505 года отец приказал принцу Генриху отказаться от помолвки с ней. Если ее золовка Маргарита Тюдор казалась в относительной безопасности в Шотландии, то Екатерина снова осталась без ясных перспектив в чужой стране.

За Ла-Маншем были другие женщины, чье положение на политической доске вследствие кончины Изабеллы Кастильской изменится еще заметнее. Одна из них – бывшая невестка Екатерины Арагонской Маргарита Австрийская, вторая – сестра Екатерины Хуана.

Хуана являлась наследницей своей матери Изабеллы, однако с самого начала она не выказывала стремления брать бразды правления в собственные руки. Шла борьба между мужем Хуаны Филиппом Бургундским (братом Маргариты) и ее отцом Фердинандом Арагонским, супругом усопшей Изабеллы, не желавшим уступать значительную часть территории, где он многие годы был соправителем.

Известие о наследстве дошло до Хуаны, когда она с мужем находилась в Нидерландах, и пара начала готовиться к возвращению в Испанию. Шторм заставил Филиппа с Хуаной зайти в гавань на английском побережье, и у Екатерины Арагонской появилась волнующая возможность повидаться с сестрой. Однако Филипп умышленно не допускал Хуану до двора Генриха, пока не добился для себя статуса главного гостя, поэтому Екатерине осталось всего несколько часов провести с сестрой, которую она, по всей вероятности, больше никогда не увидит.

6

Изменение положения

Нидерланды, Испания, Англия, Шотландия, 1505–1512 гг.

По дороге в Испанию, в сентябре 1506 года, Филипп Бургундский неожиданно умер от лихорадки. Поведение его вдовы Хуаны помогло ее родственникам мужского пола обойти наследницу. Ее вскоре объявят недееспособной (душевнобольной), хотя в наше время ее диагноз подвергается сомнению. Хуана сама писала отцу, что хотя кастильцы «хотят доказать, что я не в своем уме… если я действительно выходила из себя и не могла сохранять должное чувство собственного достоинства, то хорошо известно, что единственной причиной такого поведения была ревность». Однако возможно, что написать это письмо ее заставил муж.

Хуана не примет участия в игре королев. Значительная часть ее жизни пройдет в заточении; остается неясным, действительно ли это было неизбежно. Конечно, она, по сути, стала жертвой предательства,