Станислав Ваупшасов - На тревожных перекрестках - Записки чекиста Страница 16

Чижевский составил расписку, подписал ее "Патриоты" и приказал солдатам и казначею не спеша двигаться дальше по своему маршруту. Бледные, молчаливые, они медленно поехали.

Так, без особых сложностей и без жертв прошла наша первая боевая операция в тылу врага. Все участники акции чувствовали себя замечательно, у них как бы прибавилось сил и решимости для дальнейшей борьбы.

Часть захваченных денег мы отсчитали для Зыса, который, соблюдая все меры предосторожности, распределил их между особо нуждающимися крестьянами, а часть оставили для кассы отряда. Все участники налета поодиночке возвратились в свои деревни и тщательно запрятали оружие.

В лагере нас ждал Нехведович. Мы подробно доложили ему о налете и передали деньги.

Мы ждали, что в район нашего нападения на войскового казначея будут посланы каратели. Но во всех окрестных деревнях все было спокойно. Польские власти почему-то сделали вид, будто ничего особенного не произошло.

Той порой мы запланировали вторую боевую операцию, на этот раз покрупней. Растущим партизанским группам требовалось оружие и боеприпасы. Разведчики Зыса узнали, что по той же дороге через три дня должен пройти обоз с вооружением. Было решено отбить это вооружение.

Нехведович, занятый сложной работой по поддерживанию контактов с уездкомом, и этот налет поручил провести мне. С помощью солтыса Зыса я набрал 50 повстанцев, разбил их на три группы и разместил в лесных засадах севернее деревни Гравец. В ходе подготовки к операции учел дельные тактические советы Николая Рябова.

Мне все больше нравился этот спокойный, уверенный в себе человек, променявший офицерскую карьеру сначала на нелегкую долю краскома, а потом на тяжкую и рискованную судьбу партизана. Он мог бы остаться на хорошей командной должности в Красной Армии, но не сделал этого, а добровольно пошел во вражеский тыл. И сейчас вел себя так, будто всю жизнь только и занимался нелегальной работой и боевыми налетами.

Часто беседуя с Рябовым, я узнал, что он не из дворян, не из помещиков или купцов, а сын рабочего. До первой мировой войны, отказывая себе во многом, учился, мечтал стать инженером, а когда мобилизовали в окопы, дослужился до офицерского звания, однако с самого начала революции стал на сторону трудового народа, вступил в партию большевиков и активно участвовал в борьбе против контрреволюции.

Вспыльчивый и горячий, он всегда умел сдержаться, о себе любил говорить в третьем лице и с иронией.

- Понимаешь, комиссар, в чем дело. В главковерхи Николай Рябов не выбился. Правда, товарищ Крыленко тоже был всего-навсего прапорщиком царской армии, а потом на какую верхотуру поднялся. А Николай Рябов не обязательно должен быть на самом верху. А если разобраться глубже, то наша самая высокая вершина партия. Значит, мы все наверху и обязательно должны быть на высоте порученного нам дела. Согласен, комиссар?

- Согласен, Коля.

Лежа в засаде, я размышлял: а как оно сложится на этот раз, сумеем ли мы выполнить боевое задание так же, как предыдущее? Неужели белопольские власти столь беспечны, что не извлекли уроков из недавнего налета на войскового казначея?

Предположения мои оправдались: оккупанты извлекли урок. Сначала по дороге проехали 12 конных полицейских, причем для собственного спокойствия дали несколько залпов из винтовок в лес по обе стороны тракта. По моему знаку этих конников не тронули, пропустили. Минут через 20 прошагал взвод солдат под командованием щеголеватого офицера в конфедератке. На флангах шли дозорные и обшаривали взглядами придорожный лес.

- А вдруг обоза не будет,- спросил у меня Рябов,- а мы этих упустили?

Однако добытые сведения были точными, неоднократно проверенными, поэтому я ответил Николаю:

- Все идет как надо. Они же не дураки, приняли меры предосторожности, пустили вперед разведку и авангард.

- Ты прав,- согласился Рябов.- Надо думать, что и сам обоз будет здорово охраняться.

- Не иначе. Тем слаженней и решительней надо действовать всем нашим трем группам.

Рябов передал по цепи: ждать сильно охраняемый обоз!

Спустя еще полчаса из-за поворота вынырнули первые повозки армейского обоза. Впереди шли три офицера, а по бокам подвод сплошными цепочками солдаты с винтовками наперевес. В общей сложности здесь было не меньше взвода. И на внезапность мы могли не очень рассчитывать, поскольку поляки были готовы к немедленному бою.

Я выстрелил из нагана, и все три группы одновременно дали первый прицельный залп. Поляки плашмя бросились на землю и открыли сильный ответный огонь из винтовок. Затарахтел и пулемет, но его очереди летели поверх наших голов и лишь срезали ветви деревьев.

Партизаны хорошо замаскировались, а польские солдаты были отчетливо видны на открытой дороге. Испуганные лошади громко ржали и обрывали постромки, две подводы перевернулись, ящики из них посыпались в кювет. Мы дали еще два залпа, затем швырнули ручные гранаты. Их взрывы ошеломили противника, солдат охватила паника, и те, кто уцелел, побросав винтовки и подсумки, бросились бежать.

Бой продолжался не более 20 минут, охрана была полностью разгромлена, и мы вышли на дорогу, где лежали 13 трупов в польских мундирах. У нас оказалось четверо легкораненых.

Нам достались богатые трофеи - карабины, ящики с патронами и пулемет. Мы забрали их и немедленно отошли в лес, оставив на дороге перевернутые подводы и все еще бившихся в оглоблях лошадей.

- Слышь, комиссар,- вдруг остановил меня Рябов.- Надо освободить лошадей, пусть бредут куда глаза глядят, а подводы - сжечь.

- Хорошо, действуй! - ответил я.

Рябов и несколько бойцов снова выбежали на дорогу, выпрягли лошадей, обложили подводы сеном и подожгли.

Местные повстанцы быстро разошлись в разные стороны, а мы с Рябовым и другими бойцами нашей группы поспешили в лесной лагерь. Через сутки ночью я решил навестить Иосифа Зыса. Нехведович не возражал, ему тоже было интересно узнать, какой резонанс вызвала наша вторая операция. Солтыс встретил меня, как обычно, со всем радушием. Однако в его взгляде я уловил тревогу. На мои расспросы он отвечал не торопясь, взвешивая каждое слово. Дела приняли серьезный оборот.

- Повсюду в окрестных селах,- говорил Зыс,- уже побывали карательные отряды, производились обыски, нескольких крестьян без всякого повода арестовали и увезли. Были и у нас в Пядони, расспрашивали о каждом жителе, однако мне удалось убедить офицеров, что все крестьяне живут тихо, мирно и ни в чем подозрительном не замечены. Боюсь, как бы солдаты не начали прочесывать лес, тогда вам придется туго, надо будет уходить, петлять по болотам.

- Значит, вы нам советуете менять стоянку?