Кирилл Бенедиктов - Политическая биография Марин Ле Пен. Возвращение Жанны д‘Арк Страница 16

Изменение баланса сил в партии спровоцировало серьезный внутренний кризис. Произраильская позиция Ж.-П. Стирбуа привела к разрыву Национального Фронта с многими группами крайне правых, в частности, с последователями Шарля Морраса. Рушился с таким трудом созданный конгломерат националистических сил, трещала по швам и ходила ходуном вся система НФ. Пьер Поти, бывший редактор первого официального печатного органа партии «Боец», опубликовал на страницах журнала «Наша Европа», издаваемого Федерацией национального и европейского действия (ФАНЕ), статью под названием « Фронт умер».

«Испытывая отвращение к талмудическим проискам команды солидаристов, я покинул Фронт, — писал Поти. — Жан-Мари Ле Пен, отдаешь ли ты себе отчет в том, что стал игрушкой в руках сионистов?»[61]

Раскол между старой и новой командами предопределил фиаско Ле Пена на президентских выборах 1981 г. Незадолго перед выборами сложил с себя полномочия генерального секретаря партии последний из фракции «националистов-революционеров» Ален Рено. Многие из верных сторонников Ле Пена усомнились в его верности идеалам и принципам крайне правых. В результате Жан-Мари не сумел даже собрать необходимого количества подписей поручителей для выдвижения своей кандидатуры на выборах![62]

«Мы не были поняты, — с горечью констатировал Ле Пен. — Но мы еще придем, чтобы дать бой социализму!»

Унизительное фиаско не сломило его, как не сломили и прошлые поражения, и будущие удары судьбы — вплоть до последнего удара «ножом в спину», случившегося весною 2015 года. Национальный Фронт провел перегруппировку сил; сотрудничество Ле Пена и солидаристов привело к выработке политической программы, наиболее цельной и логичной за все предыдущие годы существования партии. Ле Пен встал в оппозицию как к левому правительству, так и к правым парламентским партиям. Политику НФ определяла сплотившаяся вокруг него группа, «мозг партии», куда, помимо опытного аппаратчика Ж.-П. Стирбуа, входили убежденный антикоммунист Мишель Коллино по прозвищу Барбаросса, советник по экономическим и социальным вопросам Жан-Мари Ле Шевалье, масон высокого ранга Жан-Пьер Шенарди, чрезвычайно преданный Ле Пену («за Ле Пеном я последую даже в ад», — говорил он), и Ролан Гоше — единственный человек в руководстве партии, представлявший жесткую линию бывшей группы Дюпра. Этот «коллективный разум» разработал новую программу НФ, с которой Ле Пен вернулся в большую политику весной 1983 г. «Нам нельзя называться крайне правыми, — заявил он. — Нас куда точнее характеризует термин „национальные правые“»[63].

Дистанцировавшись от пугавших избирателя правых экстремистов, с их приверженностью насильственным методам ведения политической борьбы, с их антисемитизмом, их симпатиями к нацистской символике и ритуалам, Национальный Фронт начал стремительно обретать популярность. Конечно, достижения 1983–1984 гг. не сравнить с успехами первой половины 2000-х, и все же для ютившегося в гетто маргинального движения, каким был несколькими годами ранее Национальный Фронт, это было колоссальный рывок вперед.

На муниципальных выборах в марте 1983 г. в 20-м округе Парижа Ле Пен получил 11,3 % голосов. А в июне того же года в Париже прошла демонстрация полицейских из Профессиональной независимой федерации полиции. Появившийся перед Дворцом Правосудия Ле Пен был встречен аплодисментами и криками «Ле Пен — президент!»

В сентябре 1983 г. на повторных муниципальных выборах в г. Дре Национальный Фронт получил 16,7 % голосов. Кампанию здесь проводил Ж.-П. Стирбуа.

А в июле 1984 г. на выборах в Европарламент партия Жан-Мари Ле Пена получила 11 % голосов и 10 депутатских мандатов.

Начиналась эпоха «эффекта Ле Пена» — эпоха, в которой Национальному Фронту суждено было играть роль «злодея» на политической сцене, чудовища, безобразного и внушающего ужас, но при этом являющегося неотъемлемой частью политического бестиария Франции.

«И тут появился Ле Пен. Надо было видеть его в 1984 году во время первого выступления по телевидению в передаче „Час истины“, благодаря которой он прописался в гостиных у французов. Он вступает в схватку с журналистами, которые берут у него интервью. Он занимает всю сцену и царит на ней, как тореадор на арене. Долго добивался он, чтобы ему позволили выйти на площадку телестудии. Пришлось даже написать жалобное письмо Миттерану о том, что государственное телевидение игнорирует его. Хитроватый президент шевельнул пальцем, и… Это было самым большим везением Ле Пена. Бывший устроитель скандалов в Латинском квартале, бывший член Национального собрания, где он возглавлял микроскопическую группку, Ле Пен, только что разменявший шестой десяток лет, попал-таки на голубой экран. Тот день 1984 года был днем его триумфа.

Что же увидели телезрители? Они увидели живого типа с острым языком, самоуверенного и антипатичного. Но — он говорил о том, о чем говорить было не принято. Вот он стоя объявляет минуту молчания в память о жертвах коммунизма. Думаете, он первым придумал это? Вспомните, как в свое время Понятовский, друг Жискара, предрекал советские танки на площади Согласия в случае победы левых на выборах! Старый мир с его фантазмами не исчез, и Ле Пен реанимировал его. Он говорил громким голосом о том, о чем другие говорили чуть ли не шепотом. Это стало его лозунгом. Он нравится. Благодаря своей воинственности он стал феноменом телевизионной ярмарки тщеславия. О нем говорят, как о чем-то исключительном. Но это было грубой ошибкой: пойдя по такому простому пути, невозможно понять политическую подоплеку персонажа и того, что он несет с собой»[64].

Какое-то время над Ле Пеном можно было подтрунивать, даже смеяться (и либеральные журналисты никогда не отказывали себе в этом удовольствии), но когда на президентских выборах 1988 г. за него проголосовало почти 4,5 миллиона французов (14,36 % голосов избирателей), стало ясно, что Национальный Фронт — это всерьез и надолго.

А за два года до этого — в 1986 г. — партийный билет Национального Фронта получила юная студентка университета Пантеон-Асса Марин Ле Пен.

Глава третья

Изгнание старых демонов

Если в середине 80-х Ле Пен был еще «феноменом», то в 90-х он превратился в постоянного игрока на поле французской политики, чья роль становилась год от года все более важной. Предвыборные кампании НФ делали упор на коррупции, которая разъедала «большие партии» — социалистов и Объединение в поддержку Республики. «Все прогнили, кроме НФ», — утверждали идеологи партии. Пропагандистская машина Фронта убеждала избирателей, что между левыми и правыми нет большой разницы (собственно, именно здесь следует искать корни излюбленной «шутки» Марин Ле Пен про «партию UMPS» — то есть Союза за народное движение (UMP) и социалистов (S), сливающихся в одного послушного воле Брюсселя монстра).