А. Фадеева - Екатерина II без ретуши Страница 16

Когда я вернулась домой, взволнованная и тревожная, мне было не до сна. Моя горничная объявила мне, что портной не принес еще мужского костюма, чем меня очень раздосадовала; для моих людей я легла и отпустила их. Не прошло и часу времени, как я услышала стук в ворота. Я соскочила с постели и, выйдя в другую комнату, приказала впустить посетителя. То был какой-то незнакомый мне видный молодой человек, оказавшийся четвертым братом Орловым.. Он пришел меня спросить, не слишком ли рано вызывать в Петербург императрицу, не испугаем ли мы ее понапрасну. Я была вне себя от гнева и тревоги, услышав эти слова, и выразилась очень резко насчет дерзости его братьев, медливших с исполнением моего приказания, данного Алексею Орлову.

– Теперь не время думать об испуге императрицы, – воскликнула я, – лучше, чтобы ее привезли сюда в обмороке и без чувств, чем, оставив ее в Петергофе, подвергать ее риску быть несчастной всю жизнь или взойти вместе с нами на эшафот. Скажите же вашему брату, чтобы он карьером скакал в Петергоф и немедленно привез императрицу, пока Петр III не прислал ее сюда, последовав разумным советам, или сам не приехал в Петербург и не разрушил навсегда того, что, кажется, само провидение устроило для спасения России и императрицы.

Он оставил меня, убежденный моими доводами и ручаясь за точное исполнение его братом моих предписаний.

Из «Истории и анекдотов революции в России в 1762 году» Клода Карломана Рюльера:

Орлов узнал от своего брата самые тайные ходы в саду и павильоне. Он разбудил свою государыню и, думая присвоить своей фамилии честь революции, имел дерзкую хитрость утаить записку княгини Дашковой и объявил императрице: «Государыня, не теряйте ни минуты, спешите!» И, не дождавшись ответа, вышел и исчез.

Императрица в неизъяснимом удивлении одевалась и не знала, что начать; но тот же самый Орлов с быстротою молнии скачет по аллеям парка. «Вот ваша карета!» – сказал он, и императрица, не имея времени одуматься, держась рукою за Екатерину Ивановну, как бы увлеченная, бежала к воротам парка.

…Близ города они встретила Мишеля, француза-камердинера, которому императрица оказывала особую милость, храня его тайны и отдавая на воспитание побочных его детей. Он с ужасом узнал императрицу между такими проводниками и думал, что ее везут по приказу императора. Она высунула голову и закричала: «Последуй за мной!» – и Мишель с трепещущим сердцем думал, что едет в Сибирь.

Таким-то образом, чтобы неограниченно управлять обширнейшей в мире империей, Екатерина, руководимая любимцем, прибыла в восьмом часу утра с наемными кучерами, своей женщиной и парикмахером.

Из «Мемуаров» Станислава Августа Понятовского. Письмо Екатерины II С. А. Понятовскому об идее заговора и реализации переворота:

Я незамедлительно направляю послом в Польшу графа Кайзерлинга с тем, чтобы он сделал вас королем после кончины нынешнего, а в случае, если ему не удастся добиться этого для вас, я хочу, чтобы королем стал князь Адам.

Все умы здесь в брожении. Прошу вас воздержаться от приезда сюда, чтобы брожение это не усиливать.

Шесть месяцев тому назад против моего вступления на трон был составлен заговор. Петр III потерял остатки разума. Он обрушивался на всех подряд, он решил уничтожить гвардию и послал ее для этого в поход, заменив оставшимися в городе частями голштинцев. Он собирался перейти в другое вероисповедание, жениться на Л. В., а меня заточить.

В день, когда праздновали заключение мира, он оскорбил меня публично, за столом, и приказал вечером арестовать меня. Мой дядя, князь Георг, вынудил его отменить приказ, но с этого дня я стала внимать к предложениям, делавшимся мне со дня смерти императрицы.

Замысел состоял в том, чтобы арестовать его в его комнате и заточить, как принцессу Анну и ее детей. Он уехал в Ораниенбаум. Мы были уверены в поддержке многих офицеров гвардии; все тайные нити были в руках братьев Орловых – Остен вспоминает, как старший повсюду следовал за мной, свершая тысячи безумств. Его страсть ко мне была общеизвестна – он сам афишировал ее где угодно. Орловы – люди исключительно решительные и были любимы солдатами, когда служили в гвардии. Я в большом долгу перед ними – весь Петербург тому свидетель.

Умы гвардейцев были подготовлены в последние дни, в заговоре участвовало от тридцати до сорока офицеров и более десяти тысяч рядовых. За три недели не нашлось ни одного предателя, все были разделены на четыре изолированные фракции, чтобы получить распоряжения, а подлинный план действий был в руках троих братьев.

Панин хотел, чтобы переворот состоялся в пользу моего сына, но они категорически на это не соглашались. Я находилась в Петергофе, Петр III жил и пил в Ораниенбауме. Договорились, что в случае предательства не станут ждать его возвращения, а соберут гвардию и провозгласят меня.

Излишнее усердие моих сторонников привело к тому, что предательство свершилось. 27-го в частях гвардии распространился слух, что я арестована. Солдаты были возбуждены, один из преданных нам офицеров успокаивал их.

Какой-то солдат является к капитану Пассеку, руководителю одной из фракций, и докладывает ему, что мое дело плохо. Пассек заверяет солдата: он точно знает, что со мной все в порядке. Тогда солдат, по-прежнему встревоженный моей судьбой, идет к другому офицеру и говорит ему то же самое.

Этот офицер не участвовал в заговоре. Придя в ужас от того, что Пассек отослал солдата, не арестовав его, он кинулся к майору, приказавшему взять Пассека под стражу.

Тут уж встревожилось все полковое начальство, и донесение о случившемся направили тою же ночью в Ораниенбаум.

Поднялась тревога и среди заговорщиков. Они решили послать за мной второго брата Орлова с тем, чтобы перевезти меня в город, а тем временем два других брата должны были распространять повсюду весть о моем скором прибытии. Гетман, Волконский и Панин знали об этом.

Я спокойно спала в Петергофе, было шесть часов утра 28-го; день обещал быть беспокойным, ибо мне было известно все, что замышлялось.

Внезапно в мою комнату входит Алексей Орлов и говорит мне с величайшим хладнокровием:

– Пора вставать. Для вашего провозглашения все подготовлено…

Я стала расспрашивать его о частностях, а он в ответ:

– Пассек арестован.

Я не колебалась более, быстро оделась, даже не сделав толком туалет, и села в карету, в которой приехал Орлов. Другой офицер, переодетый лакеем, стал на запятки, третий поскакал вперед, за несколько верст от Петергофа.