Ульф Тоомсваре - Стратеги третьего рейха Страница 16

Победа в этой игровой партии была явно за Гитлером. Как ни странно, больше всех проиграл его партнер Вернер фон Бломберг.

Проиграл он и в одной из следующих партий, когда возражал против участия германских отрядов в гражданской войне в Испании, считая, что, вмешиваясь в средиземноморскую политику, легче многое потерять, чем хоть что-нибудь приобрести. С точки зрения военной науки и политологии, безусловно, прав был Бломберг, но Гитлер никогда не интересовался наукой. Как игрок, которому «пошла карта», он рискнул, поставив на безвыигрышную, казалось бы, комбинацию, и выиграл.

Окончательный крах Бломберга сопровождался бурей страстей в хитросплетении интриг. Все решила его вторичная женитьба. Но ей предшествовала так называемая «хоссбахская конференция». И предшествовала она не только по времени, но и (что совершенно очевидно) как проявление причинно-следственной связи.

Происходило это следующим образом.

До 5 ноября 1937 года Гитлер в своих публичных выступлениях клятвенно заверял всех слушателей о стремлении НСДАП к миру. Но в этот день на секретном совещании с высшим военным руководством он впервые сообщил германскому генералитету о своем непоколебимом намерении начать войну. Фюрер заявил, что арийской нации необходимо «жизненное пространство», а подходящая территория в настоящий момент занята населением неарийского происхождения. Речь шла прежде всего о Чехословакии, Польше и Советском Союзе. Но начинать Гитлер планировал с аншлюса Австрии. «Будущее Германии зависит от удовлетворения ее нужды в новых территориях. Это расширение невозможно без подавления противодействия, и проблема состоит в том, чтобы получить наибольшее пространство наименьшей ценой». Приблизительно он даже назвал сроки, в которые необходимо уложиться, чтобы достичь решительной победы, — 1943–1945 годы.

Гитлер настолько серьезно относился к этому плану, что считал его даже своим политическим завещанием.

«Вряд ли я долго проживу. В моей семье не доживали до преклонного возраста. Оба моих родителя умерли молодыми. Проблемы расширения жизненного пространства необходимо решать по возможности быстрее, еще при моей жизни. Будущие поколения этого не сделают».

Фюрер делился со своими единомышленниками самым заветным своим замыслом. Он обращался к тем, кто, по его мнению, сами жаждали войны. Его слушателями на этот раз были самые воинственные армейские чины: военный министр Вернер фон Бломберг, командующий сухопутными войсками Вернер фон Фрич, командующий военно-морским флотом адмирал Эрих Редер, командующий военно-воздушными силами генерал-полковник Герман Геринг, министр иностранных дел Константин фон Нейрат. Гитлер был уверен, что эти люди должны быть кровно заинтересованы в использовании армий.

Каково же было его удивление, когда в ответ он услышал общее невнятное ворчание, а от Бломберга — решительный протест против агрессии.

Четыре часа подряд фюрер уговаривал своих подчиненных, но ни один из них его идеи активно не поддержал. Правда, с откровенным и аргументированным протестом выступили только Бломберг и Фрич. Они были убеждены, что Германия в настоящий момент просто не готова к ведению войны вообще, а на два фронта тем более.

И вот через месяц у фельдмаршала начались странные семейные неурядицы. Но сначала должна была появиться семья.

В середине декабря 1937 года Бломберг взял отпуск и отправился отдохнуть в небольшое местечко на рейнском берегу Обергоф. В этом событии не было ничего особенного, кроме того обстоятельства, что вместе с ним отдыхала хорошенькая 24-летняя женщина по имени Ева Грун. Пять лет Бломберг прожил примерным вдовцом, не пытался в этот период завязывать с кем-либо отношения и даже откровенно избегал женского общества. Но вот случайное знакомство с молоденькой стенографисткой из имперской комиссии по снабжению неожиданно для всех получило любопытное продолжение, в котором просматривается несколько интересных моментов.

Неделю пожилой фельдмаршал вкушал сладость любовных утех, однако внезапная смерть генерала Эриха Людендорфа прервала отпуск. Он поехал в Мюнхен на похороны народного героя и там, улучив момент, обратился к Герингу. Проблема заключалась в мезальянсе, неравном браке, и Герман Геринг мог дать дельный совет, поскольку недавно сам прошел через это, женившись вторым браком на разведенной актрисе.

Отметим первый любопытный момент: Геринг пришел в восторг.

Он заявил, что суть настоящего национал-социализма заключается в равенстве всех арийцев, невзирая на их социальное положение, и брак фельдмаршала с девушкой из простого народа — прекрасное доказательство правоты их идей. Мало того, он взялся сообщить об этом Гитлеру и уговорить его, если тот по какой-либо причине будет возражать.

Второй любопытный момент: Гитлер абсолютно не возражал.

Он с таким же восторгом одобрил решение фельдмаршала и даже согласился быть свидетелем на предстоящем бракосочетании. Если учесть, что и до этого широкого жеста, и после него холодность фюрера по отношению к своему главнокомандующему не таяла, то такой «данайский дар» должен был, по меньшей мере, насторожить опытного штабиста.

Бракосочетание состоялось в мэрии без освящения в церкви. Свидетелями были Адольф Гитлер и Герман Геринг. Два первых человека страны женят главнокомандующего! Наверное, вокруг них масса народа, длинная череда украшенных цветами машин, оркестры и фейерверк! Ничего подобного. Кроме первых лиц, новобрачных и единственного близкого друга жениха Ганса фон Фридельбурга, никого больше не было!

Но может быть, вездесущие корреспонденты и фотографы сопровождают виновников торжества, щелкают фотоаппаратами, сжигают килограммы магния…

Ничего подобного!

В двух газетах на следующий день появились коротенькие репортажики о случившемся, но ни фотографий, ни подробных отчетов о семейном торжестве самого высокопоставленного военного чиновника, которое почтил своим присутствием и активным участием сам фюрер вместе с главой люфтваффе, — ничего! Молодые отправились в свадебное путешествие по Италии. И об этом ни слова!

Необъяснимое замалчивание! Преступное!

Однако стоит лишь предположить, что происходящее является плохим розыгрышем заранее расписанной пьески, — и все легко объясняется. Топорная, правда, работа. Но, видимо, спешили авторы, очень спешили. Пьеса получилась бездарной, шитой белыми нитками, но успех имела.

Второй акт этого фарса начинается в рядовом берлинском полицейском управлении, где рядовой сотрудник уголовной полиции совершенно случайно натыкается на фотографию фрау Бломберг в обнаженном виде. Очередной любопытный момент: на фотографии, пролежавшей где-то в архиве несколько лет, случайный человек сразу и без колебаний признает жену главнокомандующего, которую он видел мельком один-единственный раз в жизни перед мэрией. Со своей скандальной находкой он начинает расследование и узнает жуткую мелодраматическую историю. Оказывается, Ева Грун, оставшись в пятилетием возрасте без отца, жила у матери, которая содержала бордель под видом массажного салона. Девочка росла без присмотра, поэтому с детских лет была на учете в полиции. Дождавшись совершеннолетия, она сбежала к сорокалетнему любовнику, еврею (!), который занимался с неким поляком-фотографом изготовлением порнографии. Нелегальное предприятие обанкротилось, поскольку полиция арестовала группу проституток, работавших натурщицами. Среди них была и Ева Грун. Послужной список у девицы был довольно внушительным: масса приводов в полицию, аресты, участие в кражах, занятия проституцией и порнографией.