Гадис Гаджиев - Конституция дагестанца Страница 16

Наконец, через два часа, шлюпка достигла Ачи-Су, ее спрятали на берегу и два путника пошли в дом, который находится на холме, метрах в двухстах от берега. Когда подошли ближе к дому, услышали в доме шум, голоса женщин, заходить в плавках в дом двум ответственным работникам обкома КПСС явно не с руки. На счастье, появляется Газиев Зубаир, хунзахец, – кстати, потомок одного из главных наибов имама Шамиля – Ахвердил Магомы. Он в то время работал заместителем председателя Дагпотребсоюза и тем самим был в зоне влияния Джамалутдина Алиева, который поручил ему срочно найти одежду для них. Задача была выполнена, Зубаир принес рабочий комбинезон с пятнами краски для Джамалутдина, а Муху Гимбатовичу вообще достался какой-то балахон рыбака. Вид был ужасный, и в таком обличье гости зашли в дом Расула. Патимат, конечно, изумленно подняла брови, но ничего не сказала и доброжелательно пригласила Муху Гимбатовича, к которому здесь относились с особой симпатией и доверием, пройти в комнату. В гостях у Гамзатовых в этот день был их водитель в Москве, грузин по имени Вано. Расул Гамзатович чрезвычайно обрадовался появлению гостей, стал намекать Патимат, что надо оказать уважение гостям. Но та была непреклонна. Врачи строго предупредили ее о том, что надо оберегать Расула и не давать ему возможности употреблять спиртное. С большим интересом он выслушал рассказ о морском путешествии, заметив философски: «Тот, кто хоть раз переплыл реку, знает о жизни больше, чем тот, кто наблюдает за рекой десятилетие». Водитель по имени Вано, не зная Муху Гимбатовича, решил, что это какие-то работяги, случайно зашедшие к гостеприимному хозяину. Ему, видимо, тоже хотелось выпить. Он попросил Муху Гимбатовича выйти на балкон и говорит:

– Дорогой, ты местный?

– Да, я тут живу.

– Слушай, вот тебе три рубля, сбегай, принеси бутылку водки из ближайшего магазина: видишь, как хозяин мучается.

Сначала у Муху Гимбатовича было желание возмутиться, объяснить, кто он, но потом он решил пошутить над Вано. Для этого он сказал, что хозяйка, Патимат, любит деньги, и будет правильно понято, если Вано предложит три рубля на покупку водки ей. Тот последовал совету, осторожно пригласил Патимат выйти и на улице предложил ей три рубля. Патимат с хохотом возвращается в дом и говорит гостям:

– Я много чего видела в этом доме, у меня в гостях было много разных людей, но первый раз в жизни мне предложили три рубля за бутылку водки.

Но все-таки она проявила свою принципиальность. Она говорила, что вчера Расул переборщил, что она дала слово и себе и врачам.

Тогда гости пригласили Расула прогуляться, и там, на берегу, они угостились бутылкой водки, не забыв и про Вано.

А теперь вторая история, рассказанная Муху Гимбатовичем Алиевым.

Он тогда жил в доме на улице Оскара. Во втором часу ночи звонок в дверь. Встревоженный хозяин открывает дверь и видит Расула Гамзатовича. Извинившись, гость говорит, что он не один, с ним маршал авиации. Махачкалинцы помнят, что в городе был человек, работающий в санавиации, к которому приклеилось прозвище «маршал». Но, оказалось, что на самом деле в гости к Муху Алиеву и его жене Зейнаб пришел вместе с Расулом герой Халхин-гола, Отечественной войны, Маршал авиации Судец. Тут же был накрыт стол, радостные хозяева начали потчевать гостей. За столом возникла тема, которая постоянно мучила поэта. Дело в том, что многие тогда из чистой зависти говорили о том, что сами по себе стихи Расула на аварском языке звучат не так, как это звучит на русском в великолепных переводах Гребнева, Козловского, Юнны Мориц. Это было очень несправедливо по отношению к поэту, и следы его переживания можно обнаружить во многих стихах, в интервью, в статьях Расула Гамзатова. И вот, охваченный этой мыслью, он просит хозяина дома разбудить его маленького сына, чтобы тот прочитал маршалу Судецу стихотворение «Берегите друзей» на аварском языке.

На русский язык его перевел Наум Гребнев, перевод великолепный:

Знай, мой друг, вражде и дружбе ценуИ судом поспешным не греши.Гнев на друга, может быть, мгновенный,Изливать покуда не спеши.Может, друг твой сам поторопилсяИ тебя обидел невзначай,Провинился друг и повинился —Ты ему греха не поминай.Люди, мы стареем и ветшаем,И с теченьем наших лет и днейЛегче мы своих друзей теряем,Обретаем их куда трудней.Если верный конь, поранив ногу,Вдруг споткнулся, а потом опять,Не вини его – вини дорогуИ коня не торопись менять.Люди, я прошу вас, ради Бога,Не стесняйтесь доброты своей.На земле друзей не так уж много,Опасайтесь потерять друзей.

На аварском языке эти слова звучат как чарующая музыка, это одна из вершин гамзатовского поэтического творчества. Вот почему для него было так важно, чтобы маршал послушал музыку стиха аварского языка. Хаджи-Мурат, сын Муху Гимбатовича, дошкольник, встал на стул и стал декламировать стихотворение, которое он выучил наизусть. Растроганный, он позвонил Патимат и, несмотря на поздний час, объяснил, что он в гостях у любимого Патимат Муху, что его сын прочитал замечательно его стихи, попросил прислать с кем-нибудь только что вышедшую книгу стихов на аварском языке. Книгу привезли, и она была подписана автором со следующим посвящением юному Хаджи-Мурату:

«Дорогой Хаджи-Мурат!

Мои дети, к сожалению, не могут читать так хорошо на аварском языке, как ты. Но и твой отец, мой друг Муху, не может так хорошо писать по-аварски, как я!».

Мои воспоминания о Р. Г. Гамзатове.

На обложке сборника стихов для детей «Звезды детства», изданного в 2003 году, Расул Гамзатович написал посвящение моему сыну Абдулле:

«Внуку моих друзей, сыну моих друзей и моему лучшему другу Абдулле с добрыми дагестанскими пожеланиями».

Да, он был другом моего отца – Гаджиева Абдуллы Гадисовича. В книге воспоминаний о нем есть рассказ, написанный Раей Муркелинской. Она поведала о том, как 18 июля 1960 года моя мать, Роза Тагировна, родила моего младшего брата – Шамиля. Она почти весь день провела с ней в роддоме на улице Батырая. Когда все закончилось благополучно, по пути домой она заехала на улицу Дзержинского, дом 8, где мы жили, чтобы поздравить Абдуллу с рождением сына. Жили мы тогда на первом этаже. Отец стоял у окна бледный и очень нервничал. Прямо со двора через открытое окно тетя Рая сообщила отцу весть о рождении сына и сразу ушла. В их квартире на улице Советской вестей ждал ближайший друг отца и муж тети Раи – Данияла Мамаевич Гаджиев, тогда ректор сельхозинститута. Он тоже очень обрадовался сообщению о рождении второго сына в семье его друга. На следующий день, рассказывает Рашидат Юсуповна, когда она пришла с работы домой, то увидела в гостях у них моего отца, Расула Гамзатова и Даниял Мамаевича Гаджиева. Все они были веселые и оживленно беседовали. Она запомнила слова Расула: