Дыбенко - Иван Матвеевич Жигалов Страница 17

Перед флотскими большевиками жизнь ежедневно выдвигала сложные вопросы, ответить на которые не хватало ни знания, ни опыта.

— Надо издавать свою матросскую газету!

Кто первый высказал эту мысль? Дыбенко? Ховрин? Светличный? Мальков? Свистулев? Всем она пришлась по душе; начали сочинять заметки, воззвания. На «Республике» имелся ротатор, на нем их размножали, потом разносили по кораблям. И все же Павел Дыбенко был недоволен:

— Писаки мы неважные, строчим длинно и малоубедительно. Словесный мусор получается. Подмога нам нужна.

Послали Светличного в Петербургский комитет партии большевиков.

— Проси, чтобы прислали опытных агитаторов, а главное — пишущих, — наставлял своего друга Дыбенко.

Вернулся Григорий быстро. Доложил:

— Будет подмога!

И вот первая ласточка. На «Ща» появился приятный молодой человек, голубоглазый, волосы на пробор. Представился: «Борис Жемчужин. Прибыл по заданию Петербургского комитета». Дыбенко схватил дорогого гостя в свои сильные объятия:

— Теперь горы свернем!

Пока пили крепкий флотский чай, Жемчужин рассказывал о себе: большевик, бывший студент Технологического института, недавно вышел из «Крестов». В Гельсингфорс приехал из Кронштадта, где наладил выпуск матросской газеты «Голос правды».

— Там активно действуют вернувшиеся из тюрем Тимофей Ульянцев и Иван Сладков. Недавно из Петрограда прибыл студент-большевик Семен Рошаль. Петербургский комитет хорошо помогает кронштадтцам. И к вам направлены опытные товарищи.

Скоро у Жемчужина появились соредакторы: Людвиг Старк — по партийной кличке Антон, революционер, журналист, хотя и молодой, но уже успевший посидеть в царских тюрьмах, и под стать ему Ильин-Женевский.

На несколько дней Дыбенко покинул Главную базу…

В конце марта Гельсингфорсский Совет принял решение послать делегации на Черноморский флот и на фронты — Кавказский, Северный и Юго-Западный. Нужно было наладить связи между революционным флотом и войсками. «В течение первого месяца революции упорно ходили слухи о готовившемся новом перевороте и насаждении царизма с помощью армии, — вспоминает Дыбенко. — Этот призрак волновал матросов. Они не доверяли правительственным газетным сообщениям, поскольку не доверяли и самому правительству. Надо было воочию убедиться, каково настроение армии».

С небольшой группой делегатов Дыбенко отправился на Юго-Западный фронт. Побывали у верховного главнокомандующего А. А. Брусилова и, получив разрешение, начали знакомиться с полками. Всюду увидели одно и то же: солдатские комитеты состоят из офицеров, и возглавляют их полковники. Живут фронтовики в ужасных условиях, начальники пьянствуют. Здесь все оставалось еще по-прежнему, многих уголков России революция тогда еще не коснулась. На митингах солдаты заявляли:

— Война нам осточертела!

— Обороняться будем, воевать не хотим!

— Пусть правительство заключает мир или по крайней мере добивается мира. Если немцы откажутся, тогда силой оружия заставим их подписать мирные условия!..

Дыбенко вернулся в Гельсингфорс. Встретивший его Светличный сообщил:

— У нас приятная новость — тридцатого марта вышел первый номер матросской газеты «Волна»!

Это была газета маленького формата, не богатая красноречивыми статьями, но зато она выражала именно то, что внутренне требовал каждый матрос. Газета быстро нашла широкий отклик в матросской массе. Она утвердилась, и распространение ее росло. Матросы вносили деньги на издание своей «Волны».

Очень понравилась Павлу передовая статья, написанная взволнованно, страстно: «Поднялась волна революции. Смело ринулась она на темную мрачную скалу, одним ударом обрушила она ее подмытые, расшатанные устои.

Отступает она на миг и снова с еще большей силой набрасывается на скученные нагроможденные обломки, размывает и относит их в морские глубины.

И не упадет, не успокоится волна, но будет расти, вбирая в себя новые силы, пока не довершит свое дело победы…»

— Будем направлять волну на темные силы контрреволюции! — сказал Дыбенко.

В мае Ревельский комитет РСДРП (б) стал издавать газеты «Утро правды» на русском языке и «Киир» («Луч») — на эстонском.

Легче стало флотским большевикам поддерживать тесную связь с массами, разоблачать предательскую политику соглашательских партий…

Рождалась самостоятельная флотская большевистская партийная организация. До нее большевики Главной базы входили в самозваный Гельсингфорсский комитет РСДРП, возглавляемый С. А. Гариным (Гарнфельдтом). «Негоже нам жить под одной крышей с соглашателями-меньшевиками, — говорил Дыбенко своим товарищам. — У нас хватит сил для создания своей партийной организации». Его поддержали уже приехавшие в Гельсингфорс посланцы Петербургского комитета, в недавнем прошлом видные руководители большевистского подполья — Владимир Николаевич Залежский (Владимир), Николай Кириллович Антипов (Анатолий), Иван Никитич Егоров (Кирилл Орлов) и другие. Дыбенко, Марусев, Ховрин, Мальков составили инициативную группу по созданию Свеаборгского коллектива РСДРП (б).

Большевики Главной базы вели решительную борьбу с меньшевистским Гельсингфорсским комитетом партии, они добились созыва общегородской конференции, на которой одержали победу: 5 апреля был избран новый большевистский комитет. Вошел в него и Дыбенко. Газета «Волна» стала органом Гельсингфорсского комитета РСДРП (б).

А у матросов уже родилась новая инициатива: команды линкора «Гражданин» и крейсера «Адмирал Макаров» обратились к кронштадтцам, ревельцам и свеаборгцам с предложением создать общий Совет Балтийского флота, «в котором были бы представители от всех судов и дивизионных комитетов… Совет будет выразителем воли личного состава всего флота…». Предложение поддержали матросская секция Гельсингфорсского Совета и подавляющее большинство судовых комитетов. Была создана группа во главе с Дыбенко, которая довольно быстро разработала проект организации Центрального Комитета Балтийского флота. Не мешкая на местах избрали делегатов и направили их в Главную базу. Утром 28 апреля 1917 года на маленьком невзрачном суденышке «Виола» открылось заседание флотских представителей. Этот день и стал днем рождения Центробалта, ЦКБФ.

Гельсингфорсский Совет, где главенствовали соглашательские партии, попытался было завладеть новой организацией моряков. Об этом довольно ясно заявил, приветствуя флотских посланцев, представитель Совета меньшевик Мазик.

Дыбенко предложил резолюцию:

— Так как ЦКБФ рассматривает дела, касающиеся исключительно жизни флота, то ЦКБФ обсуждение своих постановлений должен представлять только матросской фракции Совета для сведения, а не на общее заседание.

Резолюцию приняли единогласно. Этим постановлением Центробалт освобождался от опеки меньшевистского Совета и брал в свои руки руководство Балтфлотом.

Представитель Совета Мазик демонстративно покинул заседание.

— Скатертью дорога! — воскликнул Дыбенко.

На следующий день, 29 апреля, делегаты обсуждали проект временного устава Центробалта. Несколько дней и ночей трудились над его составлением Дыбенко, Ховрин, Силин и Штарев.

Устав приняли. Центробалт признавался высшей инстанцией для всех флотских комитетов, без одобрения ЦКБФ ни один приказ, касающийся внутренней и административной жизни Балтийского флота, не имел силы. Был там и такой пункт: «Отказываясь от предварительного контроля операций, ЦКБФ оставляет за собой право контролировать оперативные действия после их свершения…»

Ни Дыбенко, ни его друзья не предполагали тогда, что вокруг их детища —