Путешествие по жизни в науке из века ХХ в век XXI - Александр Иванович Журавлев Страница 17

Огромное впечатление на меня произвели книги Джека Лондона: «Мартин Иден», «Белый клык», «Солнечная долина», «Смок Белью» и др., Гончарова: «Обломов», и, конечно, поэмы А.С. Пушкина. Его поэмы «Братья-разбойники» и «Полтава» я в то время знал наизусть полностью.

Книги я брал в публичной библиотеке, расположенной в Румянцевском дворце. Библиотека имела замечательный читальный зал. Я читал, как правило, до 10 и 11 часов, пока библиотеку не закрывали, и с нетерпением ждал окончания уроков на следующий день, чтобы продолжить чтение.

Попытки читать труды A.M. Горького и Ф.М. Достоевского у меня тогда энтузиазма не вызывали.

Чтение привело к тому, что я стал одним из самых успевающих учеников по литературе у замечательной учительницы – Марии Александровны. Она неоднократно удивлялась моему знанию наизусть целых поэм А.С. Пушкина и стихов М.Ю. Лермонтова.

Другим развлечением были вечера с танцами по праздникам в соседних женских школах. Однако дружбы с коллективами девушек у нас так и не завязалось.

В это время благодаря замечательному учителю по истории у меня окончательно закрепился интерес к истории России и славян. В результате я становился гуманитарием, тем более что неприязнь к электричеству росла и особых успехов по физике я не достигал.

Склонность к литературе и к истории так и сохранилась на всю жизнь, как хобби, хотя жизнь пошла по пути естественных наук.

Конец войны

9 мая 1945 года Левитан по радио объявил: «Великая Отечественная война победоносно закончена. Фашистская Германия капитулировала».

Радость была потрясающая. Народ высыпал на улицы. Все обнимались и целовались. Некоторые от радости плакали.

Возникало и другое странное чувство: «А что же теперь делать?» И действительно, 4 года у всего народа и у каждого человека было только одно дело – Война. Однако дело нашлось.

Н. Вознесенский на базе всенародного подъёма и энтузиазма организовал беспримерно быстрое для истории восстановление огромных разрушений, причиненных войной. Популярность и реальная экономическая власть Н. Вознесенского росла, и это создало угрозу политической верхушке: Берии, Кагановичу, Ворошилову…

Мирное время – удивительное время после долгой войны. Так даже непривычно. По радио нет этих «динь-динь – граждане, по радио будет передано важное сообщение», и затем сообщение: «Наши войска освободили город…» А тут тишина.

Как-то в августе 1945 года гуляли мы компанией по Гоголевскому бульвару и вдруг по радио громко: «динь-динь – граждане, по радио будет передано важное сообщение», – опять голосом Левитана. Тут меня осенило: «Ребята, – говорю, – началась война с Японией». Они меня на смех. А по радио опять: «динь-динь», и голос Левитана: «…В соответствии… и для… наши войска перешли границу Маньчжурии и начали освобождение Китая от японских оккупантов». Жаль, что не успел я с друзьями поспорить. Война с Японией началась и быстро закончилась.

1944 и 1945 годы мы прожили благополучно, в основном благодаря запасам, привезенным из Гостинино: мешок сушеных грибов, 150 кг муки, полученной на трудодни, сушеные овощи.

Однако 1946 год оказался на редкость неурожайным. Положение с продовольствием резко обострилось. К тому же иногда хотелось мороженого, иногда конфет, иногда в кино. Вот тут и родилась идея. Вышла новая картина «Два бойца» – это один из первых послевоенных фильмов-боевиков с Бернесом. Народ на него повалил, и первую неделю билеты достать было нельзя. А у касс стояли мальчишки и взрослые – перекупщики – и предлагали билеты по тройной цене.

Вот я и занялся. Со следующим фильмом я с утра закупал билеты и вечером продавал. Однако новые фильмы выходили редко, да и с милицией бывали стычки, и очень много конкурентов.

Попытались мы с Феликсом Новицким подработать на Новый год на продаже елок. Сели в электричку. Увидели из окон лес, слезли и пошли. И тут начались сложности – нет елок, и всё тут. Лес есть, а ёлок нет. Зато есть полуметровый слой снега. Часа два ходили и пришли к выводу: выход один – высота. Нет елок на земле, но есть верхушки больших елей. Вот это оказалась операция. Ведь на высоте вершина тонка и качается, не у всякой ели оказалось возможным вершину спилить. А некоторые спиленные застревали посередине. Начинало темнеть. В общем, спилили мы две верхушки. Электрички перестали ходить, и мы ночевали на лавочке на каком-то вокзале, рано утром, до рассвета, доехали до Москвы – транспорт ещё не ходит, и стали нам, чуть живым, эти ёлки поперек горла. С радостью мы продали их с очень малой прибылью первым же случайным прохожим. В общем, «елочный бизнес» себя не оправдал, и мы занялись другим «делом» – торговлей на Тишинском рынке. Теперь это называется бизнес – а тогда спекуляцией.

Глава 6

Институт

Московские рынки 1944–1947 гг.

Итак, в Москве, несмотря на диктатуру производства и фактически коммунистическое общество, функционировало несколько рынков, среди которых наиболее известным был Тишинский около Зоопарка.

Рынки были «зонами свободной торговли», где процветала, как тогда говорили, «спекуляция», т. е. то, что теперь называется «бизнес». На рынках «работали» «трилистники», «наперсточники», карманники и спекулянты самых различных мастей. Там можно было купить всё, вплоть до продуктовых карточек.

Я был вынужден познакомиться с Тишинским рынком вследствие того, что у меня в магазине украли хлебные карточки на половину декады, на 5–7 дней. Семья осталась без продовольствия на целую неделю.

Тогда мама по промтоварным карточкам получила туфли и послала меня продать их на Тишинском рынке, чтобы купить хлеба.

Придя на рынок, я увидел недалеко от входа всех этих «зазывал» на азартные игры. Больше всего меня заинтересовали «трилистники». Ну чего проще: на доске-столе раскладывают 3 карты, затем их переворачивают, слегка перемешивают, так что ясно, где какая карта, и предлагают отгадать. Но ты должен поставить на стол – на «кон» – свои деньги. Столько же ставит хозяин и предлагает назвать любую карту и взять её. Если угадал – ты выигрываешь, если нет – то проигрываешь.

Несколько человек подходило, и все выигрывали так очень легко: раз – и выигрыш! Желание получить что-либо на «халяву» в крови почти у всех русских людей. Это показывают миллионы россиян, погоревших и горящих на различного типа пирамидах. Даже в Америке, когда объявляется распродажа-раздача в конце сезона, толпы «халявщиков» давят и сбивают друг