Диего Марадона - Я - Эль Диего Страница 17

Мы проиграли 0:1, но остались на вершине, и у нас по-прежнему оставался шанс совершить круг почета — теперь уже в матче с «Расингом», на «Ла Бомбонере».

Неделю спустя мы сыграли вничью 1:1, и я взял реванш за тот проклятый пенальти… «Эль Графико» тогда вышел с заголовком: «Спасибо жизни, которая мне столько дала». Расшифровываю: «Я услышал финальный свисток и сошел с ума. Тут же я вижу, как мне на спину запрыгивает какой-то паренек, это был мой брат Туркито… У меня обмякли ноги, я обнимал его так, что не знаю, как ничего ему не сломал. После этого я взял его с собой сделать круг почета, и тут же ко мне подбежал мой шурин Индио и сказал: «Пелуса9, «Архентинос» спасся!». Это было уже слишком, я почувствовал, что задыхаюсь, но не хотел останавливаться. Я был чемпионом… Чемпионом с «Бокой». В конце концов, как я уже говорил, за это стоило страдать в Росарио. Возвращаясь оттуда, я видел микроавтобусы, полные грустных лиц, и не мог простить себе промах с пенальти. Теперь я хотел сказать всем тем людям, что чемпионство я посвящаю им… Знаете, о чем я вспомнил в тот момент? Больше, чем за месяц до этого, моего дедушку поместили на несколько дней в санаторий Гуэмес. С Клаудией мы отправились его навестить, и когда старик, стороживший парковку, что за рулем Марадона, он начал словно трястись… Он плакал… Он поблагодарил меня за то, что чувствует себя счастливым от того, как играет «Бока», что не пропустил ни одной трансляции по радио… Случившееся меня настолько впечатлило, что я очень много думал об этом, и в момент празднования передо мной появилось лицо того человека, Антонио Лабата, которого я больше никогда не видел в своей жизни… Подводя итог, я по-прежнему чувствую себя в долгу перед инчадой, хотя мне и говорят, что тот случй с пенальти мог произойти с кем угодно… Слава Богу, я смог отдать тот долг… Как бы то ни было, я чувствовал себя виновным в том, что случилось в Росарио, и не хотел даже думать о том, что «Бока» может остаться без чемпионского титула. Да, на мне тяжелым грузом висели те доллары, что заплатила за меня «Бока», однако на поле я забывал обо всем. Слава Богу, что в момент пробития пенальти я был спокоен, и даже не вспоминал о предыдущей неудаче. Утром я много молился, просил Бога за «Боку» и «Архентинос», и слепо верил, потому что Он был со мной».

По мне, лучшим игроком той команды-чемпиона, выступавшим наиболее стабильно, был Роберто Моусо. Он также был и символом «Боки». С ним за спиной я чувствовал себя спокойно. Кроме того, если я был так счастлив после победы в чемпионате, то представляю, что чувствовал он после пятнадцати лет, проведенных в этом клубе.

Мы отпраздновали чемпионство в Ла Канделе, которая была нашим домом на протяжении всего года. Жаль, что сейчас «Бока» осталась без этой базы, но в то же время надо признать, что она находилась в довольно неудобном месте. И также небезопасном: по вечерам здесь был слышен каждый шорох! Но мне здесь нравилось, это был дом «Боки». Разумеется, из всей команды я был самым большим соней. Даже если я вставал в 11 утра, то шел на кухню в пижаме выпить кофе; я был словно у себя дома. Мы отпраздновали там, приготовив чертовски вкусное асадо; по идее, такая картина наблюдалась каждую субботу — так же, как и игра на гитаре в исполнении Панчо Са или выходки Моно Перотти. Этот сукин сын поставил мне Ники Джонса, потому что говорил, будто бы я похож на одного из участников группы «Клуб дель Клан»! И я не отставал: однажды я разбудил Риганте, который был моим партнером по «Архентинос Хуниорс», окатив его холодной водой.

Там, в Ла Канделе, было два святых места: комната в главном шале, где стоял бильярд и стол для игры в пинг-понг, и служебное помещение. Сильвио писал конспекты к тактическим занятиям на том столе, а Качо Гонсалес, отвечавший за форму, всякий раз готовил огромное количество футболок с десятым номером: у меня их просили со всех сторон, и я их дарил, дарил, дарил!

В свою очередь, «Ривер Плейт», которого завела история с моим переходом, начал искать кого-нибудь, чтобы купить и успокоить таким образом своих болельщиков. Они сделали хороший выбор: вернули на родину моего друга Марио Кемпеса. В действительности это было для меня большой честью. Я всегда восхищался Кемпесом и то, что они затратили только усилий для того, чтобы привезти его в Аргентину ради соперничества со мной, заставляло меня чувствовать себя важной персоной. В первой же нашей дуэли, в чемпионате Метрополитано, победил я, а вот в чемпионате Насьональ все лавры достались ему.

Слава Богу, у меня была возможность пригласить его к себе в мой дом на Морено. Я вспоминаю, какими глазами смотрели на Марито мои предки, мои братья, друзья…. Еще бы: три года назад он был лучшим на чемпионате мира в Аргентине! Как он велик, Кемпес, как он велик: я всегда его приводил в пример, когда Пассарелла, уже будучи главным тренером сборной, сказал, что нельзя играть с длинными волосами… Вы это себе это представляете? В таком случае, в 78-м мы потеряли бы Кемпеса!

Тот Насьональ закончился для меня наихудшим образом. Думаю, что из за усталости, ведь мы проводили по тысяче матчей в неделю! С тех пор, как завершился Метрополитано, вокруг не говорили ни о чем ином, кроме как о моей продаже в «Барселону», и об усилиях, предпринимаемых «Бокой», чтобы удержать меня. У клуба был только один путь для того, чтобы собирать деньги: проводить товарищеские встречи с моим участием. Так, менее, чем через 15 дней после круга почета, без отпуска, мы отправились в Мексику на матч с «Торос Неса». Оттуда — в Испанию, в Сарагосу. И сразу же — полет в Париж… По крайней мере, я увидел Париж, я впервые оказался в городе, о котором мне столько всего рассказывали. Он меня очаровал! Особенно вечер, который мы провели в Лидо: мне предоставили столик рядом со сценой и разрешили войти, несмотря на то, что у меня не было галстука… Я не знал, что в кабаре нельзя входить без галстука! Там, на «Парк де Пренс» мы разгромили «Пари Сен-Жермен» 5:1. Но никто не говорил о футболе, все говорили только о моем переходе.

В конце концов, меня смогли удержать, но атмосфера вокруг была не самой лучшей. Мы плохо стартовали в Насьонале, и помимо всего прочего у бедного Марсолини уже не выдерживало сердце; он должен был ходить как по ниточке, а иначе бы оно разорвалось. Вот в такой обстановке мы проиграли три матча подряд. После поражения 0:1 от «Институто» на «Ла Бомбонере» — гол забил Туку Меса — в раздевалке появился Пабло Аббатанхело, который был очень большим начальником, и стал обвинять игроков в том, что они не выкладывались до конца… Спрашивается, для чего?! Я не стерпел, и в очень известной телепрограмме «60 минут», которую вела Моника Каэн Д'Анверс, заявил, что только глупец мог сказать такое… И словно нож разрезал воздух. Тем временем, мы мотались по свету, мотались, мотались… Тогда я узнал мир. И я отдавал себе отчет в том, что мир узнал меня…