Владимир Фёдоров - В поисках оружия Страница 17

Если при этом получалась хоть одна задержка в работе механизма, то контроль повторялся, но уже с тремя обоймами, то есть с пятнадцатью патронами. При новой задержке винтовка передавалась для исправления.

Приходилось проверять и действие затвора - плавность его хода в ствольной коробке, взведение боевой пружины, спуск ударника, постановку на предохранительный взвод. Как только я замечал, что движение затвора происходило с каким-нибудь затруднением, такая винтовка возвращалась обратно. В этом отношении я был очень придирчив, так как от работы магазина и затвора зависит скорострельность оружия.

Далее я осматривал прицельные приспособления - насколько легко передвигается и устанавливается прицельный хомутик, прочно ли сидит мушка и не качается ли прицельная рамка.

Наступала очередь штыка. С одной стороны, надо было, чтобы он легко и быстро примыкался к винтовке. Но в то же время примкнутый штык должен был сидеть крепко и не качаться чрезмерно. Пригодность штыка к бою я проверял несколькими ударами в поставленный для этого деревянный щит.

Производилась также неполная разборка винтовки: разбирался затвор и подающий механизм. Затем эти части внимательно осматривали.

Было бы утомительно перечислять все детали такого осмотра, но позволю себе остановиться еще на двух моментах. Если у винтовки слабая боевая пружина, толкающая ударник, то при стрельбе получаются частые осечки. Сила боевой пружины измерялась особым прибором. К основанию этого прибора прикреплялся стержень, а на него надевалась боевая пружина. Затем я постепенно накладывал металлические плашки определенного веса сверху пружины, пока она полностью не сжималась. По весу наложенных плашек я и судил о силе пружины. Если пружина сжималась до отказа при малом грузе, то это свидетельствовало о ее слабости. Тогда я возвращал винтовку с просьбой поставить новую боевую пружину.

Все, кто стрелял из винтовок и ружей, прекрасно знают, как важно, чтобы спуск ударника или курка происходил достаточно легко. Тугой спуск, требующий большого усилия, расстраивает правильность прицеливания, так как заставляет стрелка резко "рвать" пальцем. А при очень слабом спуске всегда есть опасность нечаянного выстрела. Правильность спуска проверялась мной при помощи специального приборчика, представляющего собой род весов безмена. Я зацеплял крючок этого прибора за спуск и потихоньку тянул его на себя. Стрелка на безмене указывала, какое усилие надо затратить, чтобы спустить ударник.

Работать мне приходилось не только в поверочном бюро патронного завода, но и на стрельбище, построенном для обучения гарнизона Токио. Здесь все было всегда тщательно подготовлено. Деревянные щиты заранее расставлены и к ним прибиты пристрелочные мишеньки. Когда я приезжал, стрелки уже ждали меня на своих местах - около пристрелочных станков. Для защиты от страшного, нестерпимого зноя всегда развешивался небольшой тент.

Из каждой винтовки выпускалось не спеша, с хорошим прицеливанием по десять пуль. Дистанция стрельбы достигала здесь трехсот метров.

После того как выстреливались все десять пуль, я определял на мишенях среднюю точку попадания. Для этого надо было провести на пристрелочной мишеньке вертикальную линию так, чтобы половина пробоин оставалась справа от нее, а другая половина - слева. Затем я проводил такую же горизонтальную линию, оставляя половину пробоин в верхней части и половину в нижней. Пересечение таких двух линий и давало среднюю точку попадания. Потом я смотрел, какие пять пуль ближе всего к этой точке. Из этих пяти пуль я выбирал наиболее удаленную и определял расстояние до нее от средней точки. Этот радиус не должен был превышать определенного предела. Если же он выходил за установленный предел, то кучность боя была плохой и винтовка браковалась.

При всех стрельбах я записывал число полученных осечек, обращая на это особое внимание. Определялось также и число прицельных выстрелов, которое стрелки могли сделать в одну минуту. Осечек было немного, а скорострельность в среднем была такой же, как и у русской винтовки, - около десяти выстрелов в минуту.

В перерывах между стрельбой все мы, и офицеры и солдаты, вповалку ложились на землю, закуривали трубки, папиросы. Я с завистью смотрел на ту непринужденность, какая была в отношениях между японским солдатом и офицером в минуты отдыха. Не замечал я ни забитости, ни запуганности, которые всегда проскальзывали в царской армии не только в отношении солдата к офицеру, но даже и низшего командного состава к высшему.

Бросалась в глаза также и другая особенность в характере японцев - это необычайная аккуратность. Приведу маленький штрих. На одном из военных заводов в Токио я производил контрольную проверку патронов стрельбой. Желая ускорить эту процедуру, я сам открыл ящик с патронами и стал вырывать куски картона, покрывающего сверху пачки. Моментально японские солдаты вежливо отстранили меня и отнесли ящики подальше. И долго потом они разглаживали измятые и порванные куски картона, с укоризной посматривая на меня. В свою очередь, они аккуратно вынимали картон из ящиков и складывали его в стороне, чтобы использовать для новой укладки. Я был сильно сконфужен этой немой сценой.

День 6 ноября

Настал для нашей миссии знаменательный день, когда мы смогли наконец отправить первую партию японских винтовок непосредственно для нужд фронта.

Рано утром мы поехали в Иокогаму, где на рейде должен был грузиться "Екатеринослав" - русский пароход Добровольного флота.

От Токио до Иокогамы около часа езды. Иокогаму можно назвать гаванью японской столицы. Сюда заходят пароходы всех крупных компаний, поддерживающих сношения между Европой, Америкой, Восточной Азией и Японией. Этот город является центром европейской торговли с Японией; здесь находится и самая многочисленная иностранная колония, состоящая главным образом из англичан и американцев. Ни в одном японском городе я не видел столько европейских домов, контор, деловых учреждений, гостиниц, как в Иокогаме.

Главная улица пролегает вдоль моря. Она сплошь переполнена дорогими магазинами, рассчитанными главным образом на туристов, покупающих различные предметы на память о Японии. Дома иностранных купцов расположены преимущественно в возвышенной части города. Они окружены садиками, в которых пышно цветут японские розы и хризантемы. Дивный вид открывается отсюда на порт и Тихий океан.

Мы подъехали к гавани и на катере направились к "Екатеринославу". Нас окружили наши соотечественники, завязались разговоры о войне, о России, о жизни в Японии.

Вскоре началась погрузка. К борту парохода одна за другой приставали громадные шаланды с ящиками, содержащими винтовки и патроны. Заработал подъемный кран, легко подымая четырехпудовую поклажу и опуская ее в трюм.