Ареф Минеев - Пять лет на острове Врангеля Страница 17

Второй наш склад, который мы привезли с собой, стоял недостроенным. Каркас был возведен и накрыт крышей командой «Литке». Все остальное нужно было достраивать. Мы вдвоем с врачом Синадским занялись этой работой. Когда мы вывели стены до самой крыши и нужно было закрывать фронтоны и нам нехватило собственных сил, пришлось на полдня приостановить монтаж радиостанции и вместе с радистами окончательно закончить склад.

Склад был готов. Этот склад мы набили товарами так плотно, что можно было только стоять в открытых дверях, а дальше в склад проникнуть было невозможно. «Как мы будем, — думал я, — добывать товар, заложенный в глубину склада?» Утешением было то, что товар был под крышей.

Больше складочных помещений у нас не было. Жилье было забито тоже доотказу, а товара было еще много: почти вся мука, которую мы привезли, много сахару, различные крупы, масло и многое другое. Все это было на дворе. На зиму товары незакрытыми оставлять нельзя. Морозы и снег не могли повредить товару, но с первыми вешними днями, когда начнется таяние снега, вода пропитает товары и погубит их. Необходимо было думать о том, как устраивать оставшиеся товары на зиму.

Еще до отъезда Ушакова я толковал с ним о складах и просил его указать такое место на косе, которое, по его трехлетним наблюдениям, не заносилось бы снегом, а если и заносилось, то не сильно. Ушаков такое место мне указал.

Мы не учли одного: это место не заносилось первые три года, когда на косе не было ни одной постройки и оно свободно обдувалось ветрами всех румбов. Но после того как мы его застроили помещениями, сложили большую угля и товаров, коса стала заносимым местом. К сожалению, это обнаружилось тогда, когда уже ничего нельзя было поделать.

Мы перетащили весь товар к месту, указанному Ушаковым, уложили ею в компактную груду. Укладывали не просто на землю, а устроили нечто вроде пола из толстого теса, чтобы товар непосредственно не касался земли и чтобы под ним всегда был слой воздуха. Мы с собой привезли крупные, хорошо проолифенные и прокрашенные брезенты; вот этими-то брезентами накрыли товар как можно плотнее, обвязали веревками и концы брезентов у пола завалили землей. Вокруг всей кучи выкопали канаву для отвода воды.

В то время когда мы втроем возились с товаром и со складами, радисты занимались, как уже было сказано, монтажем радиостанции, а повар Петрик, взятый нами из Петропавловска, неожиданно для всех оказался печником. Вместо приготовления щей и каши мы поручили ему доделку печей. В помощь ему я отрядил в свободное от работ метеорологической станции время Званцева для подноски кирпичей, глины.

В самом начале работ Петрик обнаружил, что запас глины и песка, который был привезен с материка для постройки печей, был израсходован. Пришлось искать глину на острове. И что же? Оказалось, что возить глину на остров Врангеля незачем, глины на острове великое множество, при чем глина неплохого качества. Добывать ее, правда, не совсем приятно: она перемешана со щебнем, и нужно потратить время на освобождение ее от щебня. А песок? Песок был прямо под ногами. Верхний слой гальки снимался при помощи лопаты, и внизу оказывался очень мелкий хороший песок. Несмотря на то, что глина, привезенная с материка, кончилась, производство печей прекращено не было.

Петрик делал печи очень медленно. Они росли кверху, как говорят, «через час по чайной ложке». Мы давно покончили с товарами, принялись за ремонт старого дома, а он все возился с печами на радиостанции. Хотя печей на радиостанции было две, но размерами они были так велики, что мы их прозвали в шутку «индийскими гробницами», и позже оказалось, к нашему несчастью, что это были в полном смысле «гробницы» для угля: жрали угля много, а тепла давали мало.

Петрик наконец закончил печи на радиостанции и принялся за каменку в бане. С печами он провозился всю осень. На это время за поварские обязанности, «в порядке общественной нагрузки», взялась Власова. Кроме нее мы не могли выделить ни одного человека для кухни.

Мы наконец принялись за старый дом. Прежде всего мы решили выяснить, почему же так холодно было в некоторых частях этого дома. В комнате у врача Савенко стояла печурка, которая даже в безветреные дни не могла отопить комнату: это была какая-то безалаберная кучка кирпичей, смешанных с глиной. Поверх кирпича торчал странный чугунок, из чугунка вздымалась труба, идущая прямо в потолок. Ясно, — сколько ни жги в такой печке угля, тепла она даст мало.

Мы тщательно обследовали стены дома, и оказалось, что вся северная стена была не конопачена. Щели между бревнами были настолько велики, что можно было насквозь просунуть руку без опасности содрать кожу.

Целую неделю, втроем, с тяжелыми молотками и конопатками в руках толкали мы в эти щели и пазы паклю, поражаясь их «бездонности». Мы оконопатили, застеклили окна. На потолке совершенно не было наката: весной, когда началось таяние снега, его вместе со снегом счистили с черного потолка. Нужно было на потолок поднимать землю, чтобы утеплить его. То же самое нам пришлось проделать и с новым домом радиостанции. Уже вшестером в течение целого дня мы поднимали наверх песок, землю, рассыпая все это по потолку. Новый дом мы окопали кругом завалиной, чтобы не поддувало снизу.

Особенно плохо было с остеклением рам нового дома. Никто из нас не умел резать стекла. Не было специалиста-стекольщика и на «Литке». К тому же, качество стекла было крайне низкое. Из семи ящиков стекла «стекольщики» с судна ухитрились вскрыть четыре ящика, успев неполностью остеклить первые рамы. Нужно было остеклить и вторые рамы. Мы все пробовали резать стекло, но тут поднялся такой звон ломаемого стекла, что я быстро прекратил «опыты и учебу», дабы не остаться совсем без стекла. Мне самому пришлось остеклить все рамы нового дома, только иногда мне помогал в этом деле Шатинский. Несмотря на все наши старания, остеклили мы рамы все же плохо, да и стекло было дрянное. Первый же крепкий ветер выдавил много стекол.

На наше счастье, осень 1929 года была крайне благоприятной. Хотя после ухода «Литке» и бывали пасмурные, ветреные дни, иногда и дождь лил, но большей частью стояла ясная погода. Правда, морозило уже основательно, но на дворе можно было производить любые работы.

Закончив все работы первой очереди, мы втроем принялись за постройку «гостиницы» для туземцев. Шесть дней мы трудились; наконец на косе появилось строение, которое туземцы называли «ящик», так как оно действительно по виду было похоже на ящик.

Эскимосы не любили останавливаться в «гостинице», потому что там им нужно было все делать самим, а к этому они еще не привыкли. Однако, другого помещения, а тем более обслуживающего персонала для этой цели не было совершенно.