Работы. Мемуар - Александр Феликсович Борун Страница 18

какие-то искажения, чтоб по ним нельзя было действовать военным, а эти карты правильные55. В порядке учений предлагалось нарисовать план наступления на… Саратов. Предположительно, он был уже захвачен каким-то противником, и нужно было отбивать обратно. Ну ещё бы, ведь плана обороны Саратова даже составить не предлагалось, так что это дело заранее считалось провальным, а тогда оно и было бы провальным, раз никто не представляет, как его организовать. Шучу, конечно, по одному-единственному тактическому упражнению нельзя делать такие обобщения. Может, предыдущим призванным на курсы переподготовки как раз давали задачу оборонять Саратов, и они с ней не справились56. Вот теперь нам, значит, это исправлять. Но эта задача проще. Не надо размещать войска среди городской инфраструктуры. Вообще плевать на эту инфраструктуру. Поломаем – гражданские починят, война всё спишет.

Перспективы

Вернусь теперь к начальникам, которые не заинтересованы в том, чтобы подчинённые вели научную деятельность. Если её разрешить, она подразумевает лишние расходы, по крайней мере, времени. А то и способствовать как-то придётся, каким-то оборудованием. Правда, если её не поощрять, человек может уйти куда-то, где поощряют, но это сложно сделать. Да и кто сказал, что он не уйдёт, если поощрять? Защитит диссер и найдёт место получше. Хотя бы на другом предприятии Саратова, где ему дадут свою лабораторию или что-то такое. Примером может являться мой отец, конструктор по специальности, причём очень хороший. В конце жизни он руководил отделом в своём институте, а когда умер, отдел немедленно развалился, потому что никто там не смог его заменить57. Так вот, он нашёл было аспирантуру в Москве, но его лучший друг настучал начальнику, и тот не отпустил его в запланированную командировку, в которой он собирался заодно сдавать экзамены. Потом он долго писал по вечерам диссертацию, и, в конце концов, защитил, причём это был редкий среди его коллег случай такого упорства и работоспособности.

Собственно, и для меня, в моей специальности, возможности для занятия наукой были с самого начала небольшими. Универ-то я окончил с красным дипломом и получил рекомендацию в аспирантуру, да только мест в университетской аспирантуре не было. В смысле, было мало и не для всяких там. Работая, тоже можно сдать аспирантские экзамены, для чего нужно записаться в нечто вроде заочной аспирантуры, называется не «аспирант», а «соискатель», это, значит, человек собирается писать диссер без отрыва от производства. Но на это надо разрешение начальства. К начальству ходил просить за нас обоих мой друг Алик Хазанов. Кажется, разрешение он получил только для себя. С формулировкой «а то вообще не дадим». А может, я плохо помню, и он тоже не получил разрешения?

Появилась возможность, о которой узнал Якорев: сдать кандидатский экзамен по философии можно, окончив некий «Университет марксизма-ленинизма». Они на этом зарабатывают посещаемость. Мы оба с ним туда записались и ходили, хотя это был полный отстой даже по сравнению с философией в универе. Например, преподавательница заявила на лекции, что электрон не имеет массы покоя. И сослалась на Ленина. Тут мы промолчали, но когда она повторила то же самое на семинаре, стали возражать58. Пойманная с поличным преподавательница тут же вспомнила, что это сделанное машинально по старой памяти утверждение нынче не считается допустимым, и мгновенно переориентировалась. Она не стала спорить и отстаивать точку зрения, которой, видимо, так и осталась верна, несмотря на новые веяния, но скрывала это. Она попросту сказала, что такого не говорила. Ага, даже два раза.

История КПСС была ещё хуже. Она заключалась в перечнях показателей народного хозяйства, намеченных на съездах КПСС и реализованных в пятилетних планах. Сколько кур, какая яйценоскость, какие надои. Исторических событий ноль. Да и я тогда совсем не интересовался историей. Это потом я для НФ романа о драконе в конце 15 века во Франции читал воспоминания Филиппа де Коммина. И то это интерес к истории в очень ограниченное время в ограниченном месте. Ну ладно, ладно, увлёкся и захватил немного предыдущее время, столетнюю войну и Жанну д’Арк. И войну Алой и Белой Роз в Англии. Но по большей части всё же ограничился Бургундскими войнами. Т.е. до 1476 года, и на этом всё. В конце концов, события романа охватывают недели две. Просто там персонажи про Жанну д’Арк вспоминают, как и про Агнес Бернауэр и другие очевидно неправедные церковные суды. И не очевидно неправедные, но тоже подозрительные, скажем, дело Жиля де Рэ.

Получил я какую-то бумажку об окончании университета марксизма-ленинизма, даже экзамены какие-то сдал – а в универе не хотят принимать у меня экзамен по философии в рамках кандидатского минимума. Говорят, университет марксизма-ленинизма вас в список не внёс. А универ М-Л утверждает, что нет, это те сами вычеркнули. Кто врёт, установить невозможно, очную ставку им не устроишь, каждый сидит в своём месте и на голубом глазу врёт. То есть врёт, вероятно, кто-то один из них, но, в сущности, какая разница. Может, не надо было спорить насчёт электрона? Фиг бы с ним, не с электроном, а с УМЛ, пускай там думают, что у электрона нет массы покоя. Но там больше Якорев спорил… А может, одно из проявлений ограничений на национальность? Неизвестно, в общем. Скорее всего, просто ограничили число мест и на сдачу экзамена, но об этом не сказали, ни заранее, ни постфактум. Так и пришлось потом в Москве опять ходить на подготовительные курсы и опять сдавать философию. Я даже от злости пародию написал, под названием «Паразитический материализм», сокращённо пармат. Но это другая история.

А тогда, работая на заводе, я стал присматриваться, нет ли какого места с большей перспективой научной работы. Калибровка доставшегося нам Оже-спектрометра не получается, экзамены сдать не дают, в соискатели не записывают, времени маловато на что бы то ни было, кроме текучки, но ведь, кроме завода, бывают НИИ. Нашёл одно НИИ с Оже-спектрометром. Не хочу его называть, дальше будет видно, почему. Пришёл к ним посмотреть. Оже-спектрометр ленинградского производства. И он – оп-па – с ртутным диффузионным насосом. Я удивился, а они объяснили, что да, тот же завод в Ленинграде, который изготовил спектрометр, выпускает эти насосы, которые везде отказываются теперь применять, так они их хоть в свой Оже-спектрометр поставили. – А вы не боитесь отравления ртутью? – Да ну, диффузионный насос же не на атмосферу работает, а на форвакуумный насос. – Какая разница? Форвакуумный насос всё равно тут же в комнате стоит. – Э-э, нет! Мы всё предусмотрели. У нас есть форвакуумная линия!59 – А куда выходит