Пушкин - Иона Ризнич Страница 18

По вечерам немногочисленное, но избранное общество собиралось в ее салоне. Беседы длились обыкновенно до трех и четырех часов утра. Своим умом, внешностью и разнообразием интересов Голицына сумела привлечь в свой салон весь цвет Петербурга. Романтическая, загадочная атмосфера дома Авдотьи Голицыной захватила юного Пушкина. Он был очарован умной, образованной, уверенной в себе женщиной, разбиравшейся в вопросах, которые считались вовсе не женскими. Авдотья Ивановна увлекалась философией, математикой, даже вела переписку с французскими академиками-математиками и написала книгу «Анализ силы» (1835), которая была издана во Франции. У Пушкина был экземпляр этой книги.

Поэт выразил свое восхищение и посвятил Евдокии Голицыной стихотворение, в котором говорил о своем разочаровании петербуржским светским обществом. Поэт сетовал на скуку, отсутствие мысли… Стихотворение заканчивалось словами: «Отечество почти я ненавидел – / Но я вчера Голицыну увидел/ И примирен с отечеством моим»

Переживал Пушкин и другие серьезные увлечения. Он даже подумывал о женитьбе, когда познакомился с юной и пылкой Марией Аркадьевной Суворовой-Рымникской – внучкой великого полководца. Суворова была очаровательной и очень талантливой девушкой. Пушкин восторгался тем, как она исполняла романсы, написанные на его стихи. Он был влюблен не на шутку, и Мария отвечала взаимностью… Она отказывала другим женихам, ждала предложения…, но Пушкин его не сделал, то ли чего-то испугавшись, то ли посчитав, что не создан для брака.

Вскоре после отъезда поэта на юг Мария согласилась на замужество с князем Голицыным – камергером, действительным статским советником. Спустя некоторое время в Одессе поэт встретился с Марией Аркадьевной, и былое чувство вспыхнуло снова.

Страшное предсказание

В то время в Петербурге практиковала одна гадалка, старая немка, по фамилии Кирхгоф. Однажды Пушкин зашел к ней с несколькими товарищами. Госпожа Кирхгоф сразу выделила его из всей компании и объявила, что человек он замечательный. Она рассказала вкратце всю его прошедшую и настоящую жизнь, потом начала предсказания сперва ежедневных обстоятельств, а потом важных событий его будущего. Она сказала Пушкину между прочим: «Вы сегодня будете иметь разговор о службе и получите письмо с деньгами». О службе Пушкин никогда не говорил и не думал, да и письмо с деньгами получить ему было неоткуда, поэтому он не обратил большого внимания на это предсказание. Однако вечером того дня в театре он встретился со своим хорошим знакомым генералом Орловым. Они разговорились, причем Орлов коснулся в разговоре службы и советовал Пушкину оставить свое министерство и надеть эполеты. Возвратившись домой, Пушкин нашел у себя письмо с деньгами: оно было от одного лицейского товарища, который на другой день отправлялся за границу. Оказывается, он заезжал проститься с Пушкиным и заплатить ему какой-то давно позабытый карточный долг. Госпожа Кирхгоф предсказала Пушкину его изгнание на юг и на север, предсказала его женитьбу и сказала, что будет он жить долго, если на 37-м году жизни не случится с ним беды от белой лошади или белой головы, или белого человека – «weisser Ross, weisser Kopf, weisser Mensch», – которых и должен он опасаться.

Говорят, что позднее, уже в Кишиневе, Пушкин на рынке встретил какого-то предсказателя, и тот повторил пророчество госпожи Кирхгоф.

Творчество и начало славы

Пушкина считали легкомысленным повесой, но незаметно для всех молодой поэт находил время и для серьезной работы!

В 1819 году была, наконец, закончена «богатырская» поэма «Руслан и Людмила» – поэтическая сказка, насыщенная фантастическими образами: крошечный злобный карлик с длиннющей бородой, гигантская говорящая голова без тела, коварная колдунья Наина….

Пушкин иногда указывал, что начал писать поэму еще в Лицее, а по его окончании забросил ее, ведя в Петербурге жизнь «самую рассеянную». Но во время болезней поэт возобновлял работу. Он вдохновлялся сказками, слышанными от Арины Родионовны и Никиты Козлова, балладами Жуковского, а также вышедшими в феврале 1818 года первыми томами «Истории государства российского». Именно из книги Карамзина он заимствовал имена героев и некоторые детали.

Поэма начала печататься в журнале «Сын отечества» с начала 1820 года в отрывках, а первое отдельное издание вышло в мае того же года. Текст несколько отличался от привычного нам: эпилог и пролог были написаны Пушкиным позже, да и некоторые эпизоды впоследствии были отредактированы.

Публика приняла поэму восторженно, а вот многим критикам она не понравилась: одни почему-то усмотрели в ней неприличие, другие – жаловались на недостаточную народность. Зато Карамзин нашел в «Руслане и Людмиле» «живость, легкость, остроумие, вкус», посетовав только на немного неискусное расположение частей, на то, что «все сметано на живую нитку»[37].

Стареющий поэт Жуковский пришел от сказочной поэмы в восхищение и даже подарил Пушкину свой портрет с надписью «Победителю-ученику от побежденного учителя».

Но Пушкин писал и другие стихи!

Ода «Вольность», описывающая убийство императора Павла Первого, была написана предположительно в ноябре-декабре 1817 года. По свидетельству известного мемуариста Филиппа Вигеля, близкого друга Пушкина, эту оду поэт написал, будучи в гостях у братьев Тургеневых. Окно их квартиры выходило на заброшенный Михайловский замок, в котором был убит император Павел Первый. Кто-то из братьев, глядя в открытое окно на стоящий в запустении дворец, шутя предложил Пушкину написать о замке стихи. Так родились строки:

«…Идут убийцы потаенны,

На лицах дерзость, в сердце страх.

Молчит неверный часовой,

Опущен молча мост подъемный,

Врата отверсты в тьме ночной

Рукой предательства наемной…

О стыд! о ужас наших дней!

Как звери, вторглись янычары!..

Падут бесславные удары…

Погиб увенчанный злодей…»

Эти стихи быстро разошлись в списках, то есть в рукописных копиях. И это было опасно: даже упоминать о заговоре и убийстве царя было запрещено, официально Павел скончался от апоплексического удара.

В следующем году было создано знаменитое стихотворение «К Чаадаеву», где звучала та же неприязнь к беззаконному самодержавию:

«Пока свободою горим,

Пока сердца для чести живы,

Мой друг, отчизне посвятим

Души прекрасные порывы!

Товарищ, верь: взойдет она,

Звезда пленительного счастья,

Россия вспрянет ото сна,

И на обломках самовластья

Напишут наши имена!»

Конечно, эти стихи не предназначались для публикации, но и они стали весьма популярны в списках. И привлекли внимание полиции!

Бедами грозило и стихотворение «Деревня», которое начиналось как идиллическое описание села, а заканчивалось обличением крепостного