Лада Исупова - Мастер-класс Страница 18

«Спокойно, – уговаривала себя, – спокойно, это просто отходняк, просто отходняк. Я буду заниматься, я выучу новый репертуар к их следующему приезду, выучу этого дурацкого горного короля, я же могу, я же могла… Все хорошо, все хорошо, все будет хорошо…»

И все стало хорошо: в следующем году я была опять расслаблена, благодушна и совершенно не готова…

Второй

Через год…

Шефиня сообщает, что они опять к нам едут. Я встрепенулась – сам едет, опять он?

Оказалось, нет – ему предложили государственный балет Гонконга, он уехал, кто теперь возглавит отделение – неизвестно, поставили кого-то временного. Жаль. Но ладно, посмотрим на новенького, тоже интересно.

И вслед за новостью – гром средь ясного неба: получаю письмо прямо из театра, спрашивают, не поиграю ли несколько раз не мастер-классы на публику, а именно им перед спектаклями и вообще. Я обрадовалась, шутка ли, сами приглашают.

Помня о том, что в прошлый раз ноты открыть не дали, я их и не брала, приготовила только тоненькую папочку со «сливками». Играть вечером, спешить некуда, и к обеду я решила подготовиться с чувством, с толком, с расстановкой и обнаружила… что «сливочной» папочки-то нет. Нигде. И начался марафон – рванула объезжать все места, где могла и не могла забыть, всех поставили под ружье, но ценнейшая папка провалилась сквозь землю. Всё, что есть в доме, мне не нужно, сыграю наизусть, а то, что в папочке, – побоюсь. Кошмар! Не то чтобы без нее хоть в петлю, но хотелось бы все-таки «сливки»…

Первый раз играть нужно было не открытый урок при зрителях, а закрытый, как раз тот самый, когда нанимали «для себя». Для меня этот урок очень важен: во-первых, в любимом зале (с креслами наверх амфитеатром, как чаша), хороший рояль, хорошая акустика, все видно и камерно, а раз само место по душе, то импровизации получаются свободные, льющиеся. Во-вторых, нет публики, и для педагога есть только одно новое лицо – я, поэтому на следующий день, когда набивается полный зал зрителей и участников, работается спокойно, как с давним знакомым, уже знаешь, чего ожидать, какая манера, какой характер, напряжение неизвестности остается позади.

Когда подходила к залу, вдалеке увидела прошлогоднего красавца-зама: «Только бы не он! – испугалась я. – Как на эдакого смотреть, не отрываясь? Черт!» – понадеялась, что он опять будет просто сопровождающим, как в прошлый раз. Около входа ждала студентка, отвечающая за проведение урока, ей было велено отойти от меня только тогда, когда скажу, что все в порядке. Я, конечно же, сразу отпустила, но нет, ей надо было у рабочего места удостовериться, что все хорошо. Ну ладно, пойдем сделаем, как положено, например посмотрим, на месте ли рояль?

Пришли – на месте. Она раскланялась и начала уходить, как я вдруг охнула – пюпитра нет, вот это да! Девочка занервничала-засуетилась, начала искать, звонить пианистам, не уносил ли кто пюпитр от рояля? Не знаю, что они отвечали, но ей было не до смеха. Кто-то посоветовал сбегать на факультет к музыкантам, но в зал стали заходить гости, поэтому она осталась.

Худшие опасения оправдались – красавец оказался педагогом. Педагог-принц. Девочке не пришлось нас знакомить, он прямиком направился ко мне, протянул руку, представился и мягко добавил, что знает, что я не люблю полонезы. Я похолодела – так они еще и сплетничали обо мне? Это же надо – год помнить, кто из чужих концертмейстеров что любит не любит?! Чтобы скрыть смущение, начала разводить руками, оборачиваться на рояль и сетовать, что у нас тут неожиданные сюрпризы – пропал пюпитр, я в растерянности, но постараюсь, отыграю, как смогу, просто будьте снисходительны и отнеситесь с пониманием (враки, конечно, ничего ставить на пюпитр мне не нужно, набрала из дома каких-то дурацких нот для самоуспокоения). На том и порешили, а девочка рванула за помощью к музыкантам, и, когда урок начался, она, запыхавшаяся, появилась в зале…

…что она несла, мне, в отличие от остальных, из-за рояля видно не было. А им было. Но ни один мускул ни на одном лице не дрогнул, только педагог хохотнул и радостно уставился на меня, бросив класс. Девочка, наконец, дошла и с гордым: «Вот, нашла!» – поставила рядом со мной скрипичный пюпитр.

– Это… это как же? – оторопела я. – Что это?

– Что, не тот?! А они еще спрашивали: «Вам для стоячего или сидячего музыканта?» – я сказала – для сидячего, что, не то?

Расстроенная, она отправилась относить обратно. Мы с педагогом встретились взглядами и прыснули от смеха, что сразу расположило к нему – понимает! Кроме него никто на оркестровый пюпитр не среагировал.

Урок пошел своим чередом. Вернулась понурая студентка, обреченно спросила, все ли нормально, и побрела наверх в последний ряд зрительного зала.

Проходит несколько минут, и вдруг краем уха слышу какой-то сдавленный вопль, барахтанье, девочка выбирается со своей верхотуры, ползет ко мне и, наконец, диким шепотом из-под рояля:

– Я сейчас покажу вам столик, там, наверху, посмотрите, это он?

Напомню, что все это время я играю (какой столик? зачем столик?), но киваю, лишь бы отстала и уползла.

Она возвращается на свое место и делает широкие пассы руками, урывками смотрю на нее, и тут она, присогнувшись, чтобы не отвлекать остальных, с трудом приподнимает над рядами пюпитр от рояля! Я начинаю сдавленно хихикать, нагибаясь к клавиатуре, и крупных длительностей в моей игре становится больше.

Девице помогли донести пюпитр, водрузили на место, и урок продолжился. Во время игры тысячу раз порадовалась, что мне не пришлось сразу выходить на мастер-класс, за вечер я успела привыкнуть к педагогу и разглядеть танцоров, многих из которых узнала с прошлого раза, они совсем не изменились, хотя глаз отметил новый штрих – в них появилась некоторая вальяжность. Педагог не диктовал музыку, не показывал комбинации, парой слов определяя, что нужно делать, это был тихий домашний междусобойчик.

Игралось спокойно, если не считать постоянного опасения сделать что-то не так, не понять, не поймать, не уловить, и мешало, что, когда Он подходил к роялю, я начинала краснеть и сердиться на себя. Пару раз обернулась в зеркало – нет, обычные щеки, нормального покойницкого цвета. Это немного успокаивало, но от общего беспокойства не избавляло. По педагогу было непонятно – действительно доволен ли или вежливо терпит мою игру. Может, раз он помнит, что я выговаривала за полонезы, то знает, что я еще и бояка, и поэтому подчеркнуто доброжелателен, чтобы не пугать меня, а на самом деле, поди знай, может, я вообще не в ту степь все играю? К одному адажио заиграла па-де-де из «Дон Кихота», Он немедленно остановил и попросил заменить (ого… за всю жизнь меня только один раз всерьез попросили заменить – я наделала много ошибок в популярном вальсе, резало ухо). Я тут же отскочила от Минкуса к чему-то совсем неизвестному и больше музыку из балетов не трогала. Видимо, это у нас, в учебных заведениях, ценятся такие вещи – в образовательных целях, а у них театральная компания, и на конкретную музыку завязаны конкретные вещи, поэтому музыка из балетов не комильфо? Уже потом на спектакле увидела – они исполняли именно это па-де-де, так что все стало понятно. А в будущем каждый раз, когда мне предстояло играть балетным компаниям, я обязательно заходила к ним на сайт и интересовалась текущим репертуаром, чтобы обходить эту музыку стороной. В остальном же «домашний» урок прошел тепло и спокойно.