Генри Харрер - Семь лет в Тибете Страница 18

В Кийронге было примерно шестьдесят домов. Село являлось резиденцией двух районных губернаторов, курировавших тридцать деревень. Нам сообщили, что мы первые европейцы, посетившие Кийронг. Местные жители с интересом наблюдали за нашим появлением. Нас поместили в доме фермера, очень похожем на тирольские дома. Казалось, вся эта деревня перенесена сюда из Альп, только вместо труб крыши домов украшают молитвенные флаги. Они пятицветные, каждый цвет символизирует различные аспекты тибетской жизни.

На земляном этаже располагались стойла для коров и лошадей. Жилое помещение семьи от них отделялось толстым потолком. Туда можно было подняться по лестнице со двора. Массивные матрасы играли роль кроватей и мягких кресел. Возле них стояли маленькие низкие столики. Все члены семьи держали свои одежды в ярко окрашенных шкафах, а перед неизменным вырезанным из дерева алтарем горели масляные лампы.

Зимой вся семья обычно рассаживается на полу вокруг огромного открытого очага и пьет чай.

Нас с Ауфшнайтером поселили в довольно тесной комнатке, поэтому я вскоре перебрался на ближайший сеновал. Мой приятель вел нескончаемую войну с крысами и тараканами, а я – с мышами и блохами. Хоть мне так и не удалось справиться с этими паразитами, прекрасный вид ледников и рододендроновых лесов компенсировал все неудобства. К нам был приставлен слуга, но мы предпочитали готовить пищу самостоятельно. В нашей в комнате был очаг, и нас снабжали дровами. Мы почти не тратили денег. Продукты стоили нам не более 2 фунтов и 10 пейсов в месяц. Я заказал себе новые штаны, и портной попросил за это всего полкроны.

Традиционным блюдом тут являлась цампа. Готовят ее следующим образом. Вы нагреваете песок до высокой температуры на металлической сковородке и затем сыплете сверху ячмень. Зерна взрываются с негромким хлопком, после чего вы отсеиваете песок от зерна с помощью мелкого сита. Потом зерно нужно тщательно истолочь. Полученную муку замешивают на масляном чае или молоке и подают к столу. Тибетцы создали культ цампы и приготовляют ее в различном виде. Вскоре мы к ней привыкли, но масляный чай никогда не вызывал у нас восторга. В него обычно добавляют прогорклое масло, вызывающее отвращение у любого европейца. Однако в Тибете такой чай пьют везде, зачастую до шестидесяти чашек в день. В Кийронге, кроме масляного чая и цампы, тибетцы едят рис, пшеницу, маис, картошку, турнепс, лук, бобы и редис. Мясо здесь редкость. Поскольку Кийронг считается святым местом, тут никогда не убивают животных. Мясо появляется на столе, только если оно привезено из другого района или, что случается чаще, если медведи или пантеры оставляют свою добычу недоеденной. Я поражался, как столь строгий запрет на убийство животных уживается с таким фактом: каждую осень через Кий-ронг прогоняют около пятнадцати тысяч овец на бойни Непала, и за это тибетцы не стесняются взимать приличный налог.

В самом начале своего пребывания мы нанесли визит районным властям. Слуга уже доставил им нашу подорожную грамоту. Бонпо считал, что мы направимся прямиком в Непал, но у нас имелись другие планы, и мы попросили разрешения остаться на некоторое время в Кийронге. Чиновник воспринял нашу просьбу довольно спокойно и пообещал направить запрос по этому поводу в Лхасу. Кроме того, мы также посетили представителя Непала. Тот рассказывал о своей стране в самых радужных красках. Между тем до нас дошло, что Копп после нескольких дней пребывания в непальской столице был выслан в лагерь для интернированных лиц в Индию. Поэтому нас не соблазнили автомобили, велосипеды и кинокартины, обещанные в Катманду.

Надежда на получение вида на жительство из Лхасы была незначительной, а отправившись в Непал, мы, несомненно, оказались бы в Индии. И мы решили набираться сил в сказочной деревушке Кийронг, пока не удастся выработать новые планы спасения. В тот момент мы не могли даже предположить, что проживем в Кийронге почти девять месяцев.

Нам совершенно не приходилось скучать. Мы заносили в свои дневники сведения о манерах и обычаях тибетцев. Почти каждый день мы отправлялись исследовать окрестности. Ауфшнайтер, который был секретарем Института Гималаев в Мюнхене, использовал представившуюся возможность для составления карт. На карте, которая у нас имелась, значилось только три названия. Нашими стараниями к ним добавилось более двухсот. Мы не только наслаждались свободой, но и находили ей практическое применение.

Наши экскурсии поначалу ограничивались лишь ближайшими окрестностями, но постепенно заходили все дальше и дальше. Местные жители свыклись с нами, и никто нам не мешал. Больше всего, естественно, нас привлекали горы, а затем уж расположенные вокруг Кийронга горячие источники. Их было несколько. Самый горячий находился в бамбуковом лесу на берегу холоднейшей реки Кози. Из-под земли, пузырясь, струилась почти кипящая вода, стекавшая в искусственный бассейн, где ее температура снижалась до 40 градусов по Цельсию. Обычно я поочередно нырял то в горячий бассейн, то в ледниковые воды Кози.

Весной здесь начинается обычный купальный сезон. Группы тибетцев приезжают сюда, и повсюду в этом заброшенном месте, в двух часах ходьбы от Кийронга, строятся бамбуковые хижины. Раздетые мужчины и женщины купаются в бассейне, и любые проявления застенчивости вызывают громкий смех. Многие семьи проводят на курорте все свободное время. Они покидают свои дома с полными мешками провизии и бочонками пива и отдыхают тут пару недель, живя в бамбуковых хижинах. Представители высших классов тоже часто посещают эти источники, приезжая сюда со своими караванами и кучей слуг. Однако курортный сезон длится лишь короткое время, поскольку река, переполнившись талыми водами, затопляет все источники.

В Кийронге я познакомился с монахом, изучавшим когда-то медицину в Лхасе. Его уважали, и он безбедно жил на подношения, получаемые за его услуги. Он использовал разнообразные методы лечения. Один из них заключался в наложении молитвенной печати на пораженный участок тела, что давало хорошие результаты при лечении истеричных больных. В тяжелых случаях он клеймил пациента каленым железом. Я сам видел, как таким образом он вернул в сознание безнадежно больного человека, однако этот метод отрицательно сказался на большинстве его пациентов. Он также применял каленое железо, пытаясь лечить домашних животных. Поскольку я считался как бы полу-доктором и очень интересовался всем связанным с медициной, я проводил много времени в беседах с этим монахом, признавшим, что его знания весьма ограниченны. Но он мало об этом беспокоился, а неприятностей избегал, часто меняя место жительства и успокаивая свою совесть тем, что получаемые подношения использует в религиозных целях.