Вожди комсомола. 100 лет ВЛКСМ в биографиях лидеров - Леонид Михайлович Млечин Страница 18

В 1936 году летчика Петра Биткова перевели в политуправление гражданской авиации, и молодая семья перебралась в Москву. Фурцевой тоже нашли работу в столице. Ее взяли сразу в ЦК комсомола инструктором отдела студенческой молодежи, хотя сама она высшего образования не имела и студенческой жизни не знала.

Но ей не хватало образования, и она поспешила восполнить анкетный недостаток. В 1937 году ее по комсомольской путевке направили учиться в Московский институт тонкой химической технологии имени М. В. Ломоносова. Инструктора ЦК приняли в институт без школьного аттестата зрелости. Фурцева вовремя ушла из центрального аппарата, где началась безжалостная чистка.

На олимпе, рядом с вождем

– Мы люди, стоящие у власти, – гордо говорил в 1937 году генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ Александр Васильевич Косарев, – помогающие партии руководить.

Сам Косарев точно достиг вершины власти. Член оргбюро ЦК партии, он сидел на заседаниях рядом со Сталиным. Косарев родился в 1903 году в Москве. Рос без отца и практически не учился. Все образование – три класса церковноприходской школы и три месяца районной политшколы. В девятнадцать лет возглавил Бауманский райком комсомола, в двадцать один – Пензенский губком. В январе 1926 года его включили в состав бригады, которой поручили очистить Ленинград от сторонников Григория Зиновьева.

Некоторое время, до и после смерти Ленина, страной фактически правила тройка – Сталин, Зиновьев и Каменев. Причем именно Зиновьев считал себя наследником Ленина – ведь он столько лет был самым близким к нему человеком. На митингах в Питере молодые военные карьеристы в новеньких блестящих кожанках кричали:

– Мы победим, потому что нами командует наш славный вождь товарищ Зиновьев!

Зиновьев наивно полагал, что Иосиф Виссарионович готов быть на вторых ролях. Но всего через несколько месяцев после смерти Ленина генсек обвинил Зиновьева в крупных ошибках.

Крупская пыталась поддержать своих друзей и друзей ее покойного мужа, в первую очередь Зиновьева. Сталин, который числил вдову Ленина среди личных врагов, возмутился: «Крупская – раскольница. Ее и надо бить, как раскольницу». Надежда Константиновна испугалась. Она не могла позволить себе открыто противостоять Сталину. Она принуждена была молчать, сидеть в президиуме и все одобрять. Ее с Лениным ближайших соратников – Каменева и Зиновьева – предали анафеме как злейших врагов советской власти.

Сопротивлялся только Ленинград. Тогда Сталин весной 1926 года лишил Зиновьева власти над Ленинградом и в нарушение устава партии распустил ленинградские партийные органы. Григорий Евсеевич верил в то, что Ленинград предан ему лично, повторял:

– Нашу крепость не взять.

Он сильно ошибался. Сталин отправил в Ленинград большую группу членов ЦК и Центральной контрольной комиссии, в том числе Александра Косарева. Они методично очищали райкомы партии и комсомола от зиновьевцев. Собрания проходили бурно, иногда дело доходило до мордобоя.

Члены Ленинградского губкома комсомола обратились в ЦК: «Живая комсомольская жизнь, тесное товарищеское общение, совместное обсуждение вопросов все больше заменяются приказом секретаря, высокомерием аппаратчика. От внутрисоюзной демократии скоро останется одно воспоминание. На этой почве падает посещаемость комсомольских собраний, бюрократический нажим, аппаратное засилье отталкивают молодых рабочих от союза».

В официальной истории партии борьба с ленинградской партийной организацией изображалась как избавление от зиновьевских чиновников. В реальности питерские рабочие тоже поддержали своих лидеров. Дольше других не сдавался знаменитый Путиловский завод. Но противостоять партийной машине было невозможно.

Косарев некоторое время руководил Московско-Нарвским райкомом, потом его вернули в столицу, избрали секретарем ЦК ВЛКСМ и поручили руководить важнейшим организационно-распределительным отделом, то есть ведать кадрами. С мартовского пленума ЦК 1929 года Коса-рев руководил всем комсомолом.

Его имя гремело по всей стране. На комсомольском съезде делегаты почтительно именовали его «талантливым учеником Сталина» и «боевым руководителем сталинской молодежи». Зал скандировал: «Ура товарищу Косареву!»

Будущего чемпиона мира по шахматам Михаила Ботвинника пригласили на пленум ЦК ВЛКСМ, а затем и на банкет в ресторан «Метрополь». Пили за своего генсека. Один из секретарей превзошел соратников:

– Всеми своими победами комсомол обязан нашему великому вождю и учителю…

Все ждали, что он скажет: «товарищу Сталину». А он, сделав паузу, закончил:

– Товарищу Косареву!

Все зааплодировали. Косареву понравилось.

Критики Косарев не принимал. Возмущался журналистами собственной газеты:

– В «Комсомольской правде» создалась целая группа не юнкоров, а «гнойкоров», которых и хлебом не корми, дай гнойничок открыть, чтобы пальчики можно было обсосать. Чем характеризуется идеология «гнойкора»? Ему, по сути, глубоко безразлично существование гнойника. Ему важен только факт и смакование его.

Не допускал сомнений в правоте решений власти:

– Право на сомнение выгодно только тем элементам, которые оппозиционно настроены к партийной линии.

На X съезде ВЛКСМ в 1936 году рабочие и крестьяне составили всего четверть делегатов – в два раза меньше, чем на предыдущем съезде. Две трети делегатов – штатные работники комсомольских органов. И другая характерная деталь: две трети делегатов съезда уже вышли из комсомольского возраста. Профессиональные аппаратчики.

Комсомол именовали приводным ремнем партии и превратили в ведомство по делам молодежи. Никакой самостоятельности. Александр Косарев на X съезде критиковал организации, которые пытались сами выбирать секретарей райкомов. Теперь устав требовал, чтобы секретари райкомов и горкомов утверждались обкомами, крайкомами, ЦК комсомола республик, а затем и Центральным комитетом ВЛКСМ.

Вторым секретарем у Косарева стал Сергей Салтанов. Он был председателем Центрального бюро юных пионеров, потом ему поручили заведовать орготделом и избрали секретарем Цекамола. Салтанов семь лет ведал всеми аппаратными делами (его расстреляли в ноябре 1937 года – одновременно с другим секретарем ЦК ВЛКСМ Василием Чемодановым, который несколько лет был секретарем Коммунистического интернационала молодежи).

Во всех кампаниях голос генсека Александра Косарева звучал резче других. Он вел борьбу против церкви и религии. «В новом клубе, – вспоминала современница, – Косарев «октябрил» моего сына, тогда вводили новый обряд вместо крещения. Это были первые октябрины. Сыну дали имя Спартак, и Саша сказал чудесную речь».

Книга о знаменитом вожде римских гладиаторов произвела на него сильнейшее впечатление. Косарев создал спортивное общество и футбольную команду «Спартак».

– В социализм в мягких туфельках, с чистыми руками, без выстрела, по тихой морской глади в ожидании попутного ветерка не приедешь, – предупреждал Косарев. – Поднимем же Ленинский комсомол на эту огромную черновую, но необходимую работу по очищению нашей республики от вредных насекомых.

Особенно резко генеральный секретарь Цекамола выступал против так называемых кулаков, то есть успешных и умелых крестьян:

– Мы взаимоисключаем друг друга. Наше обоюдное существование есть явление временное, кто-то из нас должен погибнуть, кто-то должен быть стерт с лица земли.

Произнося эти зловещие слова, призывая к уничтожению немалого числа людей, генсек комсомола конечно же не предполагал, что и сам будет уничтожен.

Целые поколения воспитывались в атмосфере разжигания ненависти и постоянного поиска врагов. Один будущий руководитель ЦК ВЛКСМ, а в ту пору секретарь институтского комитета комсомола, распекал