Рудольф Волтерс - Специалист в Сибири Страница 18

К сожалению, энергия архитекторов «Гипрогора» не особенно концентрировалась на том, чтобы планы отдельных поселков были функционально увязаны с городом в целое. Вместо этого они с нахмуренными лбами тыкали толстым карандашом в архитектурные детали. Известно, что наши русско — американские градостроители любят красивые геометрические генеральные планы с прямоугольной сеткой улиц, осями, звездообразными площадями. Чикаго! Создается впечатление, что эти американцы прибыли в Россию через Берингов пролив, ничего не зная о начавшейся 30 лет назад грандиозной градостроительной революции Европы. Американцы принесли в Россию окостенелую школу градостроительства, и она все больше берет верх, в особенности потому, что для всех архитектурных деталей высшими инстанциями из Москвы был предписан «классический стиль» как единственно возможный: звездообразные планы и греческие фасады!

Из — за этого, с иголочки нового курса особенно страдает другая большая градостроительная организация Союза, «Стандартгорпроект» с его «знаменитой» группой «Май». В противоположность «Гипрогору», в задачи этого «треста» входит не санация и развитие старых городов, а строительство новых, в большинстве своем там, где до сих пор была только дикая природа.

Работа этой организации, «Проектного бюро по возведению социалистических городов для тяжелой промышленности», целиком находится под влиянием группы «Май». «Гипрогор», руссо — американцы, и «Стандартгорнроект», руссо — немцы, ненавидят друг друга и взаимно считают друг друга законченными скотами.

Здесь столкнулись два мировоззрения. Здесь нет надежды на взаимопонимание. Но уже сегодня можно с сожалением сказать, что группа «Май» побеждена. Возможно, немецкое градостроительство больше выиграло бы во влиянии, если бы, во — первых, как минимум один город, Магнитогорск на Урале или Ленинск в Западной Сибири, был действительно построен по первоначальным немецким чертежам, и во вторых, если бы проекты группы «Май» не выглядели бы все подстриженными под одну гребенку. Сегодня франкфуртский архитектор Май — закатившаяся звезда в России. Его группа растаяла до нескольких самых преданных людей, и печально — предупреждающе торчат во всех концах России над морем деревянных изб зачатки до смерти заезженной «строчной застройки».

Командировка

Уже наступил октябрь, но было так тепло, что мы все еще могли купаться в Оби. Эти купания в желтоватой теплой воде были нашим основным развлечением летом, и в свободные дни мы уже с раннего утра выбирались на Обь. Русские, однако, неохотно входят в воду, и во время больших экскурсий можно было видеть плавающими только иностранцев. Иногда мы катались на пароходике, предоставляемом одним из новосибирских предприятий. Тогда арендовался целый корабль, и несколько часов мы шли вниз по течению. На красивом месте устраивалась стоянка. Молодые коммунисты, пионеры и комсомольцы брали на себя управление во время таких экскурсий и заботились о развлечениях. Пели песни, устраивали танцы и разыгрывали небольшие театральные представления, преследовавшие некие пропагандистские цели. Любимая тема: крестьянин, который не может понять смысл социалистического строительства и которому это самым энергичным образом втолковывают. Для меня это было новым и забавным, но тем, кому это вдалбливалось непрерывно уже 15 лет, все было в высшей степени неинтересно.

Вообще — то праздников было очень мало, и все силы копились для двух больших революционных праздников — ноябрьских и 1 мая. Октябрьская революция праздновалась 7 и 8 ноября, вследствие введенного георгианского календаря. В этот раз все должно было быть особенно торжественно, поскольку наступала 15 годовщина революции. Неделями раньше начались приготовления с конкурсами на проекты декорации зданий.

Мне не пришлось пережить в Новосибирске праздник и военный парад с танками и пушками, поскольку 3 ноября я должен был выехать в служебную поездку, «командировку», в Москву. Насколько сильно я хотел в Москву, настолько сильно злился, что как раз сейчас, когда я уже сработался со своей группой, предстояло прервать большие градостроительные проекты. К тому же, цель поездки была мне крайне неприятна, поскольку в Москве я должен был представлять в нашем Народном комиссариате новый проект вокзала для Новосибирска. Разработчику проекта нельзя было ехать, он был ссыльным, и мне предстояло перенять это задание, в том числе еще и потому, что мой шеф не мог в одиночку представлять проект, так как он был инженером — строителем, а не архитектором.

Я опять хотел ехать экспрессом, но это не получилось. По расписанию, поезд должен был пройти Новосибирск около 6 часов вечера. Когда я заранее из предосторожности справился о прибытии по телефону, мне сказали, что поезд приходит сегодня вечером.

— Но в котором часу?

— Ну, сегодня вечером, — ответили мне.

— В расписании стоит 6 часов, это правильно?

— Да, — засмеялись в ответ, — расписание правильное, но в поезд, который обозначен в расписании, вы вряд ли сядете. Мы сейчас ждем вчерашний поезд.

Ни один из двух экспрессов в искомый вечер не пришел.

В сопровождении моего руководителя отдела я поехал простым скорым поездом, в русском четырехместном купе, и в этот раз не северным маршрутом, а от Свердловска вниз через Урал, на юг через Казань, по Чувашии и Татарской советской республике. По этому пути, хотя он был не таким длинным, как северный, поезд шел около четырех дней. Пейзажи здесь несравненно красивее. Татарский регион очарователен и привлекает почти как средненемецкие ландшафты. Земля мягко холмистая, тут и там в долинах прячутся маленькие деревушки с высокой острой церковной башней в центре. Здесь живет древний культурный народ со своим языком и традициями. На вокзалах все надписи сделаны на двух языках, на русском и на татарском латинскими буквами. Перед Москвой мой шеф меня покинул, чтобы на пару дней заехать в Нижний Новгород. Он дал мне адрес нашего представительства в Москве, которое было извещено о моем прибытии и должно было обеспечить мне комнату в гостинице.

Седьмого ноября в полдень, в первый день революционных праздников, прибыл я в Москву. Вся Москва была взбудоражена, и я надеялся, что после того, как решится вопрос с моей квартирой, мне удастся увидеть еще кусочек прославленных демонстраций. Для начала я пустился в путь с моего в отдалении лежащего вокзала к бюро нашего представительства, находящемуся в центре, недалеко от Красной площади. Приезжий легко может ориентироваться в Москве, потому что уличная сеть очень простая и ясная. От стоящего на берегу реки Кремля расходятся лучи длинных радиальных улиц, которые связаны друг с другом кольцевыми улицами. По ближайшей радиальной улице я пошел к центру города. Толпы становились все гуще, и вскоре улица оказалась перекрытой конной полицией, чтобы пропустить демонстрацию, идущую к Красной площади. Группы рабочих и служащих предприятий и управлений вместе с бесчисленными музыкальными капеллами маршировали с красными флагами, транспарантами и плакатами. По процессии разбросаны пионеры, комсомольцы и коммунисты в униформах, кричащие в рупоры и поющие песни. Пройти было невозможно. Я прошел по следующему кольцу до другой радиальной улицы. Она тоже перекрыта. Повсюду на кольцевых улицах собирались группы людей, которые потом вливались в процессии, формирующиеся на радиальных улицах и марширующие к Красной площади, где проходящих приветствовали Сталин, Максим Горький и другие вожди. Я попытался пробраться в марширующую группу, чтобы таким образом двигаться дальше. Но это не удалось. Меня все время выкидывали, как пятое колесо и чужеродное тело, из марширующих в четком порядке по четыре ряда. Тогда я предпринял попытку пробраться вперед по боковым улицам, и это удалось после многих обходов, где я сотни раз повторял мой призыв к охране, о том, что я иностранный специалист, ищу жилье и иду туда — то и туда — то в свое представительство. Наконец мне удалось после пятичасового пути, обойдя последние заграждения, добраться до нашего представительства.