Теодор Хоффман - «Викинги» Гитлера. Эсэсовский интернационал Страница 18

Естественно, что протестанская церковь постаралась избавиться от такого проповедника. И тогда Курт Эггерт стал писателем. Однако за свои сочинения он не получал ни единого пфеннига и вынужден был долгое время голодать, прежде чем получил известность. Он проникся идеями Ульриха фон Гуттена, немецкого писателя гуманиста XVI столетия, идеолога рыцарства, который мечтал о немецком патриархальном христианине, свободном от католических догм и римской опеки. Как приверженец Лютера, он подвергался преследованиям и вынужден был бежать в Швейцарию. Теперь для Курта Эггерта Гутген становится образцом всей его жизни и его дел. Он даже олицетворяет себя с Гутгеном в буквальном смысле этого слова. Гутгену, он посвятил полдюжины своих книг. Для него он великий и вечный еретик. Эггерт писал: «Это была великая ниспосланная ему милость, ощущать в своих жилах немецкую кровь».

Воодушевленный национал-социалистским режимом, он часто добивался успеха своих сценических постановок. А его цикл стихотворений становится молитвенником гитлеровской молодежи: «Жизнь мужественная — смерть смелая!». И, наконец, вся Германия в восторге от его романтического рассказа о героизме добровольческих корпусов в Верхней Силезии: «Мятежная гора», подлинный эквивалент приключений в Прибалтике из романа «Запрещение» Саломона. Многие высказывания в книгах Эггерта — это перепевы его жизненного кредо: «Истинна не та вера, которая сдвинула гору, а та, которая вела на гору».

Вся его лирика прославляет силу, подчеркивает презрение к деньгам и всему мещанскому миру бюргеров, восхваляет любовь к природе и ее неоспоримому закону:

Когда народ мечтает о рае,Это приводит к беде.А когда народ бросает меч,Это приводит к гибели.

Таков был этот неповторимый поэт, который в день зимнего солнцестояния 1942 года добровольно явился в дивизию «Викинг». Для Курта Эггерта военная карьера началась в артиллерии. Сначала он был рядовым канониром. Хотя Эггерту и это было интересно, он не собирался останавливаться на этом пути. Прибыв в дивизию «Викинг», он был унтершарфюрером СС. Несколькими месяцами позже он поднимается до обершарфюрера СС. Но такая выдающаяся личность не могла, конечно, занимать подчиненную должность. В день рождения Гитлера 20 апреля 1943 г., который был хорошим поводом для дальнейшего подъема по служебной лестнице, Курт Эггерт получил чин унтерштурмфюрера СС.

Десятью днями позже, 1 мая 1943 г., ему передадут командование пятью танками серии IV. Но Эггерт не хочет останавливаться и на этом пути. При его прибытии в дивизию он имел весьма редкую награду — крест за взятие Аннаберга. Затем он получает Железный крест 2-й степени и еще через два месяца Железный крест 1-й степени.

Молодой командир СС был отчаянно смел. Его решительность, «как ни у кого другого», войдет в поговорку. Эта характерная особенность Эггерта переходила иногда в необузданность, а мужество воплощалось в насилие. Курт Эггерт был одержим буйством и не скрывал этого. Его друзья со временем узнали, что у Эггерта было четверо или пятеро сыновей, которым он давал имена викингов и воспитывал чрезвычайно сурово, суперспартански ми методами. Его мир — это широкая дорога, прочное благосостояние, деньги и бурная жизнь. В представлении Эггерта — единственный путь в светлое будущее идет через войны, через солдатскую службу.

— Если мы проиграем эту войну, — сказал он однажды вечером, будучи в плохом настроении, — то жизнь моя не имеет смысла. — Однако затем добавил: — Но в том случае, если мы будем вести ее самыми жестокими методами, то наверняка выиграем.

Как идеалист он, в силу особенностей своего мышления, был отравлен мрачной философией нигилизма и тем ужасом, который испытал уже в Добровольческом корпусе при Веймарской республике, зараженный к тому же юношеским ура-патриотизмом. С некоторыми высшими офицерами дивизии он вступил в приятельские отношения. Что касается других собратьев по оружию, то Эггерт был далек от них, но не делал тайны от своего мировоззрения. Об инвалидности доктора Геббельса при случае Эггерт замечал в беседе, что такой сильный интеллект с физическим недостатком внушает ему силу, которая помогает в жизни.

Этот пруссак охотно создавал себе репутацию некоего бойца-самурая, причем бесконечно мучил себя какими-то таинственными спорами с самим собой и злобой на весь мир.

Это ни в коем случае не препятствовало ему обращаться к образам птиц и цветов в своих стихотворениях. Закрытый ото всех прочной броней нигилизма, Эггерт тем не менее охотно играл на губной гармошке. Подчиненные боялись его вспышек гнева, причуд и постоянной перемены настроения… Самонадеянный и крутой Эггерт требовал каждый день, чтобы один из его солдат чистил ему сапоги до блеска. И вместе с тем он мог ходить в баню с солдатами, когда его подразделение находилось на отдыхе. Он постоянно заботился о том, чтобы сохранять лощеный вид, и старался вести соответствующий образ жизни. Эггерт поднимался в башню танка только после того, как надевал на руки свои серые перчатки, словно он не танкист, а кавалерист на параде.

В то же время этот офицер с тяжелым характером делил последнюю сигарету со своими подчиненными. Тем более что в них у него почти никогда не было недостатка. Поэтому его танкисты курили толстые гаванские сигары словно президенты и всегда имели запасы продовольствия в бронированной коробке танка. Новый командир взвода 2-го батальона всегда брал на себя заботу о танкистах, ведя переговоры с начальством. Один из его подчиненных как-то сказал: «Курт Эггерт? Все любовались им, и все обожали его. Это был оригинал, но первоклассный!»

Эггерт написал много стихотворений, которые прославляют мужскую силу. Они посвящены миру воинов, и женщины там даже не упоминаются.

Мы маршируем так, как будто для нас уже наступил конец света.Наша страна пропитана кровью и железом,И ей можем управлять только мы, мужчины.Если мы и погибнем,То навсегда останемся в истории,Которая расскажет нашим сыновьям о нас.И они будут хранить верность нашим традициям.

Солдатский поэт Курт Эггерт оставил после себя, без сомнения, определенный след от своего пребывания в дивизии «Викинг». В свои 40 лет ему удалось перескочить через все этапы военной карьеры, что нисколько не помешало его предрасположению к литературному труду. Все, что он описал и воспел: силу, воинственность, товарищество, абсолютное исполнение долга вплоть до самопожертвования, близость смерти — испытал сам.