Иван Кожедуб - Верность Отчизне. Ищущий боя Страница 18

Вскоре отец тоже перебрался в Шостку – в общежитие при заводе. Я часто навещал его. Иногда он по вечерам заходил ко мне, усаживался у стола, брал книгу. Нравились ему чистота и порядок у нас в общежитии. А я любил, когда он сидит тут, рядом, – легче становилось на душе… Иногда, взглянув на меня, он спрашивал, что я сейчас учу. И тут же спешил добавить:

– Ну-ну, занимайся, сынок. Потом расскажешь.

НАШ КОМСОРГ ВОЛОДЯ МАЦУЙ

Однажды преподаватель черчения Козлов, рассматривая мой чертеж, сказал:

– Вам бы перейти на механическое отделение: там бы познакомились с более сложными деталями машин.

Его слова запали мне в голову, и я попросил о переводе заведующего учебной частью – он часто беседовал с нами и хорошо знал каждого учащегося. Он обещал мою просьбу выполнить. И выполнил.

Мне казалось, что на механическом отделении я овладею более «мужественной» профессией. Здесь больше часов отводилось черчению, сопротивлению материалов, изучению деталей машин, технике. Все это отвечало моим стремлениям.

Я с интересом изучал машины и любил черчение. Оно требовало усидчивости, прилежания, но это меня не отпугивало. Напротив, я с удовольствием вычерчивал сложные детали машин в разрезе. Черчение углубило мой интерес к технике: вычерчивая деталь, я невольно раздумывал о том, сколько вложено в эту машину человеческого труда и изобретательности.

У меня появилась дополнительная нагрузка: мне часто поручали выполнение наглядных пособий – чертежи машин и деталей, которые изучались на нашем курсе.

Времени для спорта оставалось мало, но я все же ежедневно тренировался на турнике да и гирю не забывал. Мы усиленно готовились к сдаче норм ГТО. Относились к этому серьезно, так же как и к занятиям ПВХО. Сдав нормы, значки берегли, носили их с гордостью.

В комнате жило еще семеро студентов – славные, дружные ребята, отличники учебы, комсомольцы. Вечерами мы все занимались за большим столом. Особенно мне нравился староста нашей комнаты – Тихон. Я ему во многом подражал. Он был удивительно трудолюбив, мог заниматься при любом шуме. Упрется, бывало, локтями о стол, зажмет уши ладонями и читает. Иногда ребята уходили в кино, и я оставался один.

Мне еще не доводилось разговаривать с секретарем комсомольской организации техникума Мацуем. Знал я его только в лицо, зато слышал о нем много хорошего. Ребята уважали его, говорили, что с ним можно всем поделиться, все ему рассказать.

И вот однажды, когда я сидел один в комнате за учебниками, в дверь постучали, и вошел Мацуй.

Пожав мне руку, он сказал:

– Знаю, тебе сейчас не до разговоров. Но мне надо кое о чем с тобой потолковать. Говорят, ты рисовать умеешь.

– Я не учился.

– Знаю. Но слышал, что ты еще в школе оформлял стенгазету. Верно?

Комсорг говорил со мной по-товарищески, а я молчал, в замешательстве глядя в пол. Для чего он меня спрашивает? Мацуй пояснил, словно отвечая на мою мысль:

– Нам для студенческой стенной газеты нужен художник.

– Да какой я художник!

– А не ты ли это рисовал? – Он показал на рисунки, висевшие над кроватями, небольшие пейзажи, которые я перерисовывал с открыток.

– Да, я… – отвечаю, переминаясь с ноги на ногу и чувствуя себя до крайности стесненно.

А он, осмотрев все, весело сказал:

– Дело пойдет, Ваня.

Несколько дней спустя у меня появилась новая обязанность: я стал оформителем нашей газеты «Пролетарское студенчество», меня выбрали членом редколлегии. И я сразу принялся за работу, вернее, мы с Мацуем, потому что он хоть и не умел рисовать, а все живо подмечал и помогал дельными советами.

За эти дни я не только подружился с ним, но и проникся к нему большим уважением. Как-то незаметно он умел сплачивать нас, руководить нами. Помогало ему добиться этого честное отношение к своим обязанностям, постоянное общение с нами.

Успевал он всюду. Часто заходил в спортзал, когда там шла тренировка. Он интересовался спортивными успехами каждого студента. Сам же Мацуй занимался только легкой зарядкой: как-то сказал мне, что у него пошаливает сердце и не в порядке легкие. Просто не верилось, что он болен, – такой он был деятельный, энергичный.

Мацуй часто заходил в общежитие. Любил посидеть в нашей комнате. У него была хорошая политическая подготовка, он умело разбирался в вопросах, стоявших перед молодежью. Говорил живо, увлекательно и умел вовлечь в беседу всех своих слушателей. Тем для бесед находилось множество. Нередко разговор у нас заходил о роли комсомола в построении нового общества. Но чаще всего комсорг бывал в тех комнатах, где ребята отставали в учебе.

Он непримиримо относился к тем студентам, поведение которых считал недостойным. Умел так высмеять, так отчитать, что провинившийся сгорал от стыда.

Я начал читать статьи и книги о деятельности комсомола. Меня восхищали трудовые подвиги комсомольцев, моих современников, героизм комсомольцев – участников Гражданской войны. Я мечтал вступить в ряды комсомола, но все откладывал разговор с Мацуем: мне казалось, что я недостаточно подготовлен.

Как же я обрадовался, когда однажды после занятий Мацуй сказал нескольким моим товарищам и мне:

– Пора вам, ребята, в комсомол. Вместе будем работать и бороться за отличные показатели учебы, чтобы стать хорошими специалистами. Помните лозунг, выдвинутый партией: «Кадры решают все».

На следующее утро, волнуясь и робея, я отнес в комитет комсомола заявление о приеме меня в члены ВЛКСМ.

МОЙ ПРАЗДНИК

Приехал на побывку брат Сашко. Он пришел за мной вечером в общежитие, не дождавшись выходного. За эти три года он очень возмужал. У него появилась подтянутость, которая мне так нравилась у военных. Брат, закончив срочную службу, теперь учился в военном училище в Ленинграде.

Мы вместе пошли в деревню. По дороге я рассказал брату о Мацуе, о том, что подал в комсомол, об учении. А он до поздней ночи рассказывал мне – мы ночевали в амбаре – о жизни в училище, о Ленинграде. Брат разговаривал со мной, как со взрослым, и я был горд и доволен.

Сашко провел дома две недели, и я чуть ли не каждый день бывал в деревне.

Брат часто говорил со мной о качествах, которые воспитывает в молодом человеке наша армия, и разговоры с ним не прошли для меня бесследно.

– Вот ты стараешься учиться на отлично и другим помогаешь. Это хорошо, – говорил Сашко. – У нас в армии воспитывается чувство взаимной выручки, ответственности не только за себя, но и за весь коллектив. И эти качества нужно развивать в себе и в гражданской жизни. Будь исполнителен – в армии пригодится.

Перед отъездом брат подарил мне сапоги, галифе и футболку с голубой полоской.