Леонид Хинкулов - Тарас Шевченко Страница 18

Горестны были первые впечатления Шевченко, посетившего родные места.

Вскоре после того как Тарас вырвался из опротивевшей ему Качановки Тарновского, он приехал к Евгению Гребенке, жившему у себя в селе Марьяновне, недалеко от Пирятина.

Гребенка на Украине, как и в Петербурге, имел обширнейшие знакомства. Он был своим человеком и у Лизогуба в Седневе, и у Закревского в Березовой Рудке, и у де Бальмена в Линовице, и у Маркевича в Туровке.

Познакомиться с Шевченко чаяли тогда многие; многие просили Гребенку привезти в гости известного поэта. И вот в день Петра и Павла, 29 июня 1843 года, Гребенка уговорил Шевченко поехать с ним на традиционный ежегодный бал у владелицы села Моисевка, престарелой генеральской вдовы Татьяны Густавовны Волховской; она справляла в этот день одновременно именины сына, внука и покойного мужа.

На эти именины съезжалось до двухсот человек гостей, которые размещались в многочисленных комнатах, и бал длился два-три дня кряду — и в гостиных, и в огромном двухсветном зале, и в обширном старинном парке.

Вся атмосфера Моисевки очень отличалась от того, что видел Шевченко в Качановке: здесь не было твердого и расчетливого хозяина; не слышно было ханжеских и лицемерных разговоров об «искусстве» и о «славе Украины». Сын генеральши Волховской, военный, редко бывал дома, служил; известно, что позднее (но еще задолго до «крестьянской реформы») он добровольно отпустил на свободу доставшихся ему в наследство от матери крепостных.

Известно также, что после смерти Татьяны Густавовны ее «добрые соседи» — Тарновский, Селецкин и другие — предъявили на десятки тысяч рублей ее векселей, она на протяжении многих лет, не занимаясь хозяйством, позволяла себя обманывать и обкрадывать, живя почти исключительно в долг.

Шевченко впоследствии, в письмах из ссылки, спрашивал друзей о Волховской: «Жива ли она, добрая старушка?» А в стихах называл ее самым дорогим для него словом. «Мать! Старенькая мать!»

У Волховских Шевченко познакомился с Алексеем Васильевичем Капнистом, сыном известного поэта.

В прошлом Алексей Васильевич вместе с братом своим Семенам Васильевичем состоял членом «Союза благоденствия». Семен Капнист был женат на родной сестре повешенного царем декабриста Сергея Муравьева-Апостола. После декабрьского восстания Алексей Капнист испытал и арест и заключение в Петропавловской крепости, но избежал ссылки и, выйдя в отставку, поселился в своей Ковалевке, недалеко от Яготина.

Алексей Капнист был в близкой дружбе и родстве с семьей опального вельможи Николая Григорьевича Репнина (Волконского), проживавшего «на покое» в своем имении в Яготине. Князь Николай Григорьевич через Капниста пригласил молодого художника (о талантах которого был много наслышан), чтобы снять копию со своего портрета, писанного швейцарским художником Горнунгом.

Князь Репнин, бывший вице-король Саксонии, потом малороссийский генерал-губернатор, выступил в свое время перед черниговским и полтавским дворянством с нашумевшей речью о необходимости ограничить права помещиков над крестьянами. После этого вельможа, осмелившийся указать Николаю I на «стон шестисот тысяч ваших подданных» и на то, что теперь «рабство их еще несноснее прежнего», был грубо удален от дел.

Царь, вступивший на трон под залпы пушек на Сенатской площади, относился к Репнину с особенным предубеждением еще и потому, что родной брат Николая Григорьевича, декабрист Сергей Григорьевич Волконский, один из руководителей Южного общества, был осужден «по первому разряду» и сослан на двадцать лет в Нерчинские рудники с последующим «поселением в Сибири на вечные времена».

Тарас с большим интересом отправился в Яготин.

В обширный яготинский парк Шевченко и Капнист прибыли на склоне жаркого летнего дня. Они торопились добраться до жилья, потому что на небо быстро надвигались тяжелые грозовые облака. Пересекая лужок, приятели увидели двух дам, направлявшихся на прогулку, несмотря на угрожавшие тучи.

Капнист, приблизившись к дамам, успел только воскликнуть:

— Куда вы? Ведь собирается сильная гроза, взгляните на небо!

В эту минуту хлынул крупный июльский ливень. Капнист схватил под руку старшую из дам и побежал с нею по направлению к дому. За ними последовала и молодая, поразившая Шевченко взглядом своих огромных печальных глаз.

Шевченко не хотелось спешить за всеми, и он остался под дождем один. Вскоре туча прошла, дождь прекратился. Шевченко вместе с возвратившимся за ним в сад Капнистом, оба мокрые до нитки, подошли к старинному, неприхотливой архитектуры дому Репниных. Шевченко уже знал, что встретившиеся им дамы — княгиня Варвара Алексеевна и княжна Варвара Николаевна — жена и дочь Репнина.

Когда спустя несколько часов Капнист водил приятеля по залу, показывая ему ценное собрание картин и портретов, к ним вышла Варвара Николаевна, и Шевченко снова увидел эти большие, выразительные глаза, делавшие таким заметным это совсем некрасивое, худощавое лицо далеко не молодой девушки.

В это время Шевченко было двадцать девять лет, Варваре Репниной — тридцать пять. Пережившая в двадцать лет трагедию горячей, но неудачной любви ко Льву Баратынскому (брату известного поэта), княжна была одинока и грустна; и вот она глубоко, беззаветно полюбила Тараса Шевченко, певца своей обездоленной родины.

О том, как она относилась к молодому поэту, Варвара Репнина рассказала в своей автобиографической повести, оставшейся незаконченной и неопубликованной при ее жизни.

Биографы Шевченко долго недоумевали: почему княжна Репнина, дочь саксонского вице-короля, е детстве игравшая вместе с наследными принцами европейских дворов, могла так горячо привязаться к «вольноотпущенному» сыну крепостного мужика, внуку гайдамака, певцу народных мук, больше всего на свете ненавидевшему «голубую кровь» и «белую кость» дворян-рабовладельцев?

С подкупающей и убедительной искренностью ответила на эти вопросы сама Варвара Репнина.

В автобиографической повести, набросанной в то время, когда Репнина встречалась с Шевченко, поэт выведен под именем Алексея Березовского; себя Репнина изобразила под именем Веры Радимовой.

В повести между действующими лицами происходит спор о том, может ли девушка из богатой и знатной семьи выйти замуж за человека, все достояние которого составляют «гений, доброта, высокая душа и поэзия». Этот спор Вера Радимова (Варвара Репнина) заключает следующим восклицанием:

«— Оставим этот бесполезный спор… Я с вами никогда не соглашусь, чтобы сан и деньги были предпочтительны гению и благородству душевному!»