Владислав Лебедько - Хроники российской Саньясы. Том 2 Страница 18

В: Осознание того, что в вас это уже есть, произошло как-то вдруг, внезапно?

В.С.: Нет, оно постепенно складывалось. Потом, когда я в юности уже целенаправленно искал в этом направлении, мне начали попадаться разные люди. Я изучал уже тогда йогу…

В: Если вы говорите о шестидесятых, то йогу тогда было не так-то легко изучать. Отсутствие информации, преследование властей…

В.С.: Да, тогда йога была, мягко говоря, не модной. Когда я стоял на голове, на меня смотрели, как на идиота.

В: К чему привели ваши поиски в йоге?

В.С.: Кроме того, что я практиковал, мне удалось тогда разыскать несколько древних текстов… Ну, древних, относительно Советской власти: тексты Вивекананды, Рамачараки и другие дореволюционные материалы. А чем дальше в лес…

В: Чем еще, помимо йоги, была отлична ваша жизнь от среднего обывателя?

В.С.: Весь стиль жизни был чем-то отличающимся… Если живешь в сказке и участвуешь в этом сказочном мире, то там совсем другая полнота, другое качество бытия. Это бытие целостное. Сколько я себя помню, так оно и было.

Ну, и потом все было закономерно и последовательно. Интересы мои развивались и плавно переходили к суфизму, Гурджиеву… Конечно, есть еще одна маленькая загвоздочка, — на ней можно подробнее остановиться.

Итак, все мои поиски и занятия привели к тому, что мной стали интересоваться какие-то очень странные люди. Они каким-то образом вычислили, что я очень много времени провожу в библиотеке, заинтересовались тем, каких авторов и в каком объеме я изучаю. Потому что они тоже этими же авторами интересовались. Так мы с ними и познакомились.

В: Что это были за люди и в чем их странность?

В.С.: Не приходилось вам изучать книжечку Никитина[15] про мистиков в России в двадцатые — тридцатые годы? Короче говоря, некоторая Традиция, которая существовала в России вышла на меня, поскольку я вел себя довольно странно.

В: Вы можете что-нибудь об этой Традиции рассказать?

В.С.: Ну, это русский эзотерический поток, который существовал еще и до революции, и отдельные представители которого дожили до шестидесятых — семидесятых годов. Кто-то из них во времена репрессий погиб или ушел «глубоко на дно», некоторые сидели в лагерях, но многие сохранились.

В: Как им удалось сохраниться и уцелеть в этих условиях?

В.С.: Для тех, кто сохранился и не было проблем сохраниться в любых условиях. Это даже смешно. Они жили на другом уровне бытия, где человек, если хочет — сохраняется, если не хочет — уходит…

Я очень долго штурмовал информацию о Традициях: начиная от йоги, христианства, суфизма, дзен, Гурджиева… И что-то этих людей во мне заинтересовало. Поначалу я их не видел. Потом они присылали ко мне своих учеников. Я тогда был человеком фанатичным, — это сейчас я более — менее милосердный, так вот мы с ними друг друга проверяли всячески: что человек знает, чего не знает, на что он тянет, отвечает ли за свои слова… Если человек за свои слова не отвечает — скатертью дорога. У меня была дача. Я этих ребят приглашал к себе на дачу и давал им лопату в руки, чтобы посмотреть как они с этим делом справятся.

Отвлекусь от этой темы, потому что мне вспомнилась одна забавная ситуация. Однажды, уже позже ко мне приехал Роберт Грейвз — Учитель Идрис Шаха. Это очень большой человек, который весь Запад вскормил своими переводами и текстами по суфизму. Я ему тоже дал в руку лопату…

В: Как он себя проявил с лопатой?

В.С.: Очень грамотно. Он нашел самое трудное место в саду и его вскопал, окучил, полил. Потом, правда, выяснилось, что у него есть мандариновая плантация и он это дело сечет!

В: А что побудило столь большого человека приехать к вам?

В.С.: Странные обстоятельства судьбы. Что-то он почувствовал, наверное… Ему уже и лет было много. И знал он и пережил очень многое, фактически все, что доступно человеку… Я просто стал бомбардировать таких людей разными странными посланиями, текстами и они, как это не странно, ответили и приехали сюда. Наверное, интуитивно что-то почувствовали.

В: Сильно, если это действительно так!

В.С.: Мое желание с ними встретиться было очень и очень мощным!

В: Давайте вернемся к тем людям, которые вышли на вас через библиотеку. Это была большая команда?

В.С.: Нет, не большая.

В: Ну, как, — человек пять? Десять?

В.С.: И пять и десять (смеется).

В: Чем они жили, в чем состояла их работа? Почему именно тамплиеры?

В.С.: Тамлиеры это только одно из направлений. Это направление на котором сам Никитин (автор книги — см. сноску) зафиксировался, поскольку его отец был так называемым московским тамплиером.

В: Как проходил их Путь? Какие были ключевые моменты, ситуации?

В.С.: Есть в этой книжечке Никитина замечательная глава, которая называется «Московский Сен-Жермен»[16]. Такой странный человек, который был известен в двадцатых — тридцатых годах, а потом сведения о нем исчезли, — он куда-то скрылся… Но он развертывался на материале группы Шмакова[17].

Так вот, этих людей, которые были продолжателями русской эзотерической Традиции тех далеких времен, привлекло во мне следующее: и я и они заказывали в Публичной библиотеке одну и ту же литературу, — причем, очень редкую. Это было весьма странным совпадением, причем не единичным, потому что продолжалось так достаточно долго. Мы с ними продвигались по одним и тем же материалам и авторам почти в одном ритме. Проявилась некая идентичность почерка… И вот, однажды я захожу в библиотеку: у меня было заказано около двадцати книг тогда, но вдруг мне говорят, что их нету. Почему? Никто ведь не имеет права пользоваться книгами, которые я уже заказал… Библиотекарь говорит, что какой-то джентльмен, очень вежливо извиняясь, попросил посмотреть эти книги, пока меня нет. Хотя это нарушение библиотечных правил, но поскольку он был человеком серьезным и пожилым, ему пошли навстречу. Я сначала вознегодовал, но потом решил, что если у какого-то человека такие же, как и у меня, причем очень редкие, интересы, то с ним стоит встретиться и поговорить. Так и произошла наша встреча с одним из этих людей. А до этого они уже около года за мной следили, проверяли по своим каналам, через своих учеников…

В: Но все-таки, кроме изучения книг, в чем состояла их практика, их работа?

В.С.: А вот тут-то оно и пошло. Книги — это была зацепка. А практика была очень простая, если смотреть с одной стороны, хотя, на самом деле, совсем не простая. Вот мы сидим, например, беседуем, и вдруг берется карта СССР и бросается камешек. Он где-то останавливается и тогда мне говорят: — «А вот поезжайте Владимир Егорович в этот городок и создайте там эзотерический центр». Все вроде бы просто. Но ведь надо было это как-то осуществлять. Сделать это реальностью. Как я буду это осуществлять, — где возьму средства, время, возможности, — это было мое дело. А ведь место могло выпасть любое: хоть Мурманск, хоть Хабаровск, хоть Средняя Азия…