Николай Калинин - Это в сердце моем навсегда Страница 18

Солдаты ликовали. С великой радостью приветствовали они свершившуюся революцию. Отовсюду слышались возгласы:

- Конец проклятой войне!

- Скоро по домам!

Иначе встретило в нашем полку весть о социалистическом перевороте большинство офицеров. Когда полковой комитет предложил им снять погоны, командир части и начальник штаба наотрез отказались. Комитет вынужден был арестовать их.

На общих собраниях состоялись выборы командиров эскадронов и взводов. Мне доверили командовать первым взводом.

В ноябре мы с корнетом Гехелем создали красногвардейский отряд. В его состав вошли 1-й и 2-й сабельные эскадроны, пулеметная команда. Отправились на подмогу петроградцам. В Пярну к нам присоединилось прибывшее пополнение, которое я когда-то обучал. Отряд численностью в 300 человек в конце декабря прибыл в Нарву, влился в Нарвский гарнизон, состоявший из красногвардейских отрядов, и участвовал в боях с немцами вплоть до заключения Брестского мира. Когда была создана Красная Армия, многие из нас остались служить в ней до конца своей жизни.

В одном из боев с немцами меня контузило, и я был направлен в петроградский госпиталь. После лечения получил четырехмесячный отпуск и уехал в родное село Комарове.

Большие перемены произошли тогда в Ярославской губернии. Деревенская беднота брала власть в свои руки. Бедняки часто обращались к нам, солдатам, с просьбой помочь отобрать хлеб у кулаков-мироедов, которые зарывали его в землю, лишь бы не отдать голодающим.

Во время эсеровского восстания в Ярославле в Покровское, что на реке Соть, эсеры подвезли вагон оружия. Оно хранилось у кулаков и попов. В этот район прибыл красногвардейский отряд, которым командовал военком из нашей Леонтьевской волости.

В отряде встретил старого друга Павла Шилкина. Мы приняли участие в ликвидации восстания.

И в нашем краю Советская власть прочно встала на ноги.

В октябре 1918 года окончился мой отпуск. За время, проведенное в деревне, я окончательно поправился, окреп, от былой контузии не осталось и следа. Мне захотелось как можно скорее вернуться к друзьям, окунуться в самую гущу событий, полностью отдаться напряженной боевой жизни.

В один из прохладных октябрьских дней явился в военкомат и получил назначение на Восточный фронт.

Собрав свой нехитрый багаж, я распрощался с родными, знакомыми и зашагал по дороге на Ярославль. До деревни Кетово меня провожали с гармошкой ребята и девчата. Дальше пошел один. На попутных подводах добрался до Ярославля. В военкомате встретил товарища из Петрограда Павла Скуратова. Он решил помочь мне сесть на пермский поезд. Эшелоны, двигавшиеся на Восточный фронт, были переполнены. Прошел один, второй, третий... устроиться все не удавалось. Наконец, когда надежда была уже потеряна, к вокзалу подошел эшелон с кавалеристами. Выскочив на перрон, я спросил у сгрудившихся в тамбуре солдат, куда они следуют. Молчат - военная тайна.

Направился к начальнику эшелона. К удивлению и радости, в одном из вагонов встретил своего бывшего сослуживца по 9-му запасному кавалерийскому полку Николая Гусева. Он сообщил мне, что с ним едет и другой наш однополчанин командир взвода Дозоров. С помощью Гусева пристроился к конникам. Через несколько суток прибыли на станцию Глазов. Отсюда я отправился в штаб 3-й армии. Меня определили в 3-й маршевый эскадрон. Состав его был пестрый. В нем служили бывшие артисты, учителя, бухгалтеры, рабочие и крестьяне. Командир эскадрона в кавалерии никогда прежде не служил и мало что в ней понимал.

В течение недели ко мне присматривались. Наконец выдали обмундирование и как бывшему коннику вручили лошадь, самую норовистую, которая не давала себя седлать и с которой никто в эскадроне не мог справиться.

Однажды во время занятий по конной подготовке я заметил, что комэск неправильно подает команду, и подсказал, как надо это делать. Тогда он предложил мне командовать сначала сменой, а потом и эскадроном.

Через некоторое время бойцы уже знали боевые порядки, умели атаковать пехоту и конницу, одним словом, превратились в заправских кавалеристов. К концу ноября это было уже вполне обученное, боеспособное подразделение.

В последних числах ноября колчаковские войска большими силами развернули наступление в районе Кунгур, Пермь с целью захватить Пермь, Вятку и продвинуться дальше на север. Там соединиться с интервентами и белогвардейцами. Положение 3-й армии, державшей здесь оборону, оказалось тяжелым. Еще 30 октября командарм Берзин в донесениях Главкому и в Реввоенсовет республики писал: "Положение 3-й армии становится все опаснее... В одном пермском направлении сосредоточено 3 дивизии, из них однаЧехословацкая... всего 32 500 штыков, 800 кавалеристов, 33 орудия, 135 пулеметов..."

В ноябре положение армии еще более ухудшилось. На отдельных участках фронта противник создал двойное и даже тройное превосходство в силах. Наши войска ощущали острый недостаток в боеприпасах, продовольствии и обмундировании. Труднее всего приходилось 29-й дивизии и Особой бригаде, защищавшим Пермь.

25 декабря после длительных и кровопролитных боев наши части оставили Пермь. Колчаковцы, овладев городом, начали медленно продвигаться на север.

В эти дни на Восточном фронте стало широко известно имя молодого рабочего, талантливого военачальника командира южно-уральских партизан Василия Константиновича Блюхера. Вместе со своим партизанским отрядом он прошел полторы тысячи километров по тылам противника и в районе Кунгур, Красноуфимск соединился с регулярными советскими войсками. За этот подвиг Блюхер первым в стране получил орден Красного Знамени.

Во второй половине декабря наш эскадрон погрузили в эшелон и через станцию Яр направили в расположение 3-й армии. Выгрузившись на станции Раздельная, мы получили задание выйти в район города Гайны. Там должны были соединиться с эскадроном, прибывшим из Костромы, и занять оборону вдоль Камы на участке Гайны, Коса.

В условиях суровой и многоснежной северной зимы коннице было затруднительно действовать. Пришлось оставить лошадей с коноводами в Монастырской. Мобилизовав у местного населения подводы, погрузили на них боеприпасы и двинулись дальше уже на лыжах.

За несколько дней с боями вышли к Каме. В районе Косы соединились с Костромским эскадроном. Перед нами ставилась задача прикрыть левый фланг 3-й армии.

Справа, недалеко от нас, вела бои с противником кавалерийская бригада Акулова.

Сплошного фронта на нашем участке не было.

В последних числах декабря, продвигаясь вдоль Камы от города Гайны, в направлении реки Коса, мы натолкнулись на особенно упорное сопротивление в деревне Пятигоры. Противник превратил этот населенный пункт в крепость. Наши попытки выбить его отсюда терпели неудачу. Когда стемнело, мы вместе с Костромским эскадроном атаковали деревню со всех сторон и наконец прорвали вражескую оборону. Белогвардейский отряд был уничтожен, около 200 человек пленено.