Жаклин Кеннеди - Жаклин Кеннеди. Жизнь, рассказанная ею самой Страница 19

Сложней с остальными помещениями, ведь они словно священная корова для американцев, которую нельзя просто отвести на заклание. Любая ошибка могла дорого стоить не мне, а Джеку.

Я потратила очень много времени, изучая материалы, взятые в библиотеке Конгресса, о том, как выглядели эти помещения в то или иное время, при каком президенте что претерпело изменения, знала, что из мебели осталось в подвалах и безобразно свалено в закрытых комнатах.

Когда Генри Дюпон вернулся из круиза, в котором находился довольно долго, я была во всеоружии, готова к встрече с ним. Разговор со специалистом такого класса не должен проходить на уровне «я хочу» или «мне нравится», тем более, я намеревалась переделать не собственную спальню (ее уже переделали), а официальные помещения резиденции президента.

К Дюпону я отправилась в его зимний дом сама. Он сразу уловил мой замысел, осознал его важность и согласился возглавить комитет по переустройству. Генри Дюпон приехал в Белый дом, прошелся по помещениям, которые предстояло переделать, как и я, пришел в ужас и засучил рукава, чтобы приняться за работу.

Когда он принял предложение возглавить комитет, я поняла, что сделала главное – заполучила того, кого критиковать ни у одного человека не повернется язык. Оставалось только слушать и следовать его советам.

Конечно, далеко не один Дюпон работал на благо нового облика Белого дома, консультантами были Бани Меллон и Джейн Райтсман. Первая занялась Розовым садом, быстро ставшим гордостью Белого дома, и всеми цветочными композициями, а Джейн отвечала за интерьеры.

На этом поприще трудилось столько талантливых и заинтересованных людей, что я просто боюсь перечислять, дабы кого-то не забыть и тем самым не обидеть.

Чтобы выпрашивать средства у прижимистого Конгресса, было решено обратиться к общественности за пожертвованиями. Для этого следовало объяснить, что мы не намерены провести просто косметический ремонт, перекрасив облезлые стены, а собираемся превратить Белый дом в гордость американского народа.

Я дала интервью журналу «Лайф», обещая, что Белый дом станет музеем и средства не будут потрачены впустую. Его «начинка» должна рассказывать об истории Америки.

Конгресс принял закон, по которому Белый дом становился музеем, у него появился хранитель, было определено, что никто не будет иметь права ни продавать предметы, которые будут приобретены в ходе переделки, ни забрать их с собой, и пожертвования буквально потекли рекой.

Жертвовать на преображение Белого дома стало модным, причем не только среди состоятельных американцев.

Далеко не все проходило так гладко, не всегда совпадали мнения членов комитета, не все получалось, как хотелось, но мы многого добились. Переустройство Белого дома стало национальным проектом, а не моей личной идеей, и ударить в грязь лицом никак нельзя.

Результат следовало показать американцам. Для этого использовали два пути – выпустили красочно оформленный путеводитель по Белому дому и сняли телевизионный вариант экскурсии по нему.

Мне очень не хотелось самой вести такую экскурсию, у меня тихий и слабый голос, мне трудно держаться перед камерой. Лучше бы это сделать кому-то другому, но вынудили меня. Многие не упустили возможности раскритиковать мой телевизионный дебют, утверждая, что я говорила с интонациями Монро. Хотя эти обвинения нелепы.

Но как бы ни критиковали мои комментарии, Белый дом приобрел новый вид, который сохранился до сих пор. Конечно, он не остался неизменным во всем, но нынешние видеоэкскурсии подтверждают, что мы тогда не ошиблись.

В Белом доме стали проводиться официальные приемы, обеды, встречи, устраивались концерты, я приглашала писателей, музыкантов, художников, на дружеские вечеринки приходили наши друзья…

Ради прекрасной кухни мы пригласили шеф-повара из Франции (что немедленно вызвало массу нареканий, словно есть можно только приготовленное американцами). Вкусная еда, прекрасные вина, умная беседа… что еще нужно людям, чтобы расслабиться? Наши концерты, приемы, вечеринки стали образцом для подражания.

К сожалению, Джека влекло иное. При любой возможности он норовил уехать из уютного дома, от хорошей кухни и умных друзей, чтобы провести время за бутылкой пива в бассейне с не требующими никаких умных слов красотками. Конечно, обнаженными, конечно, доступными. Джек, который ни в чем другом не плыл по течению, давая волю своим грубым инстинктам, словно перечеркивал все, чего не только он, но и все человечество добилось за время существования.

Это было обидно не только потому, что супружеские измены обидны всегда, но и потому, что перечеркивали все мои достижения.

Но показать это я не могла, напротив, старательно делала вид, что ничего страшного не происходит. Семья президента должна быть вне подозрений, она крепка, как гранит, это его надежный тыл. У молодого, обаятельного президента должна быть такая же жена, просто не имеет права быть другой.

И я соответствовала.

Джозеф Кеннеди знал, кого выбрать в супруги своему сыну-политику. Жаклин Ли Бувье всегда умела держать удар, даже будучи маленькой девочкой, никогда не плакала, вылетев из седла, понималась и возвращалась в него.

Мама как-то рассказывала, что Джозеф долго изучал мои фотографии, на которых я в седле. Не потому, что Джо Кеннеди любил верховую езду, а потому что пытался уловить силу моей выдержки и той самой способности держать удар.

У президента должна быть правильная семья, любящая супруга и прекрасные детишки. Детишки и впрямь прекрасные, оставалось делать вид, что остальное тоже.

Я стала иконой стиля на эти годы. Во всем, не только в переделке Белого дома и устройстве многочисленных мероприятий.

Джек не мог взять в толк, зачем я покупаю столько нарядов и куда их потом деваю.

Для мужчины, у которого смена галстука это почти смена костюма, цвет туфель варьируется от коричневых до черных, а у носков главное, чтобы их не было видно из-под брюк, заботиться о сочетании оттенков одежды и аксессуаров или ломать голову над тем, будет ли уместен такой вырез у платья и какой должна быть длина юбки с точностью до полсантиметра – трата времени впустую.

Мне приходилось убеждать Джека:

– Джек, это от твоего внешнего вида ждут первого впечатления, президент должен быть энергичным, мужественным и подтянутым. Тебя рассматривают вообще, а меня в деталях. Президенту не простят только нелепый галстук или рубашку немыслимого оттенка, все остальное сойдет с рук. Меня же будут разглядывать женщины, причем разглядывать придирчиво. Они отметят любую оплошность, заметят и не простят. Когда я появляюсь где-то рядом с тобой, я должна выглядеть безупречно по нескольким причинам. Во-первых, у молодого энергичного политика не может быть жены в мешковатом платье или стоптанных туфлях. Во-вторых, первая леди должна одеваться так, что те, кто не желал бы последовать моему примеру, не должны иметь повода упрекнуть меня в дурном вкусе.

Он возражал:

– Но ты придаешь слишком большое внимание мелочам, заботишься о том, чего даже не будет видно. Тебе предстоит ехать в машине, какая разница, какого цвета будут чулки, если их не видно? До машины ты сделаешь от дверей всего три шага.

– Не всего, а целых три шага. И то, что за эти три шага кто-то увидит, что мои туфли не сочетаются с пальто, а оттенок чулок не подходит к туфлям, испортит мне настроение на целый день. Лучше я продумаю все, до цвета носового платка, чем буду напряжена от страха, что кто-то заметит оплошность. Если я не ношу одинаковые темные костюмы каждый день, а надеваю только то, что подходит лично мне, это «то» должно быть безукоризненно.

Это действительно так. Чтобы не скрывать за вымученной улыбкой беспокойство из-за какого-то недочета в одежде и прическе, нужно попросту продумать все до мелочей. Это большой труд – в любых условиях быть одетой не просто к месту и по ситуации, но и так, чтобы никто не смог придраться.

В первые годы нашей семейной жизни мне очень нравился стиль Одри Хепберн, вернее, стиль ее экранных героинь – принцессы Анны из «Римских каникул» и Сабрины из одноименного фильма.

Костюмы для фильма созданы Юбером Живанши, как, собственно, и сам стиль Одри Хепберн. Очаровательная простота, четкость линий и при этом женственность. Та самая, которая прекрасно обходится без рюшей и воланов, но сомнений не вызывает.

Но это стиль студентки, юной леди. Возможно, он был приемлем для супруги начинающего политика, но не президента Соединенных Штатов. Для первой леди требовалось что-то другое, более «взрослое», но я решила, что мой стиль должен быть столь же простым и лаконичным.

Первая леди должна одеваться так, чтобы с нее могли брать пример как леди, у которых на счетах достаточно, чтобы оплачивать самых дорогих модельеров, так и простые американки, не располагающие большими средствами. Пусть разница будет только в количестве нарядов и в ткани, из которой они изготовлены.