Отец и сын, или Мир без границ - Анатолий Симонович Либерман Страница 19

Женя болел не очень часто, может быть даже меньше, чем другие маленькие дети. Впоследствии нам сказали, что, если бы Ника во время беременности принимала витамин D, у Жени не было бы рахита. Врачи, в том числе педиатры, окружали нас со всех сторон, но никто, даже Кассандра, не упомянул витамина. Непредупрежденный и непредотвращенный рахит оказался почти непобедимым противником. Борьба шла с переменным успехом. Особенно памятна мне молодая массажистка, которая трижды подолгу занималась Женей. На заключительных сеансах он уже хорошо говорил и восторженно повторял за ней: «Я работаю. Достаю лампу. Настоящий мужчина!» Последнее лето на своей даче я вспоминаю с особенной радостью. По утрам мы отправлялись в дальние походы. Путь наш всегда лежал мимо Сизифова камня, но Женя о нем забыл, и сердце его не билось чаще при виде полянки, где он провел столько часов. Выносливость такого маленького ребенка (в мае ему исполнилось два года) поражала меня. В конце лета мы дважды в день проходили по крайней мере по шесть километров. Нам ничего не стоило прогуляться до станции и обратно (там мы встречали и провожали поезда), но обычно мы бродили по лесным дорогам. Шестикилометровая экскурсия занимала три часа, так как у нас было много остановок. Недалеко от дома нас ждали два щенка. Мы стояли на большом каменном брусе и ловили божьих коровок. Во все лужи мы кидали камешки, а когда проходили мимо самой большой лужи, рассматривали головастиков. Они росли ото дня ко дню, но не вызывали у Жени никакого интереса. Большой паук (мы его хорошо знали и избегали подходить к нему), гусеницы, жуки и даже муравьи почему-то оказывались интересней Жене, хотя он еще не мог понять драматических событий в их жизни. Например, прямо у наших ног муравей много раз бросался верхом на гигантского навозного жука. Несмотря на мое объяснение, Женя не понял, что происходит. Иногда при виде жука он кричал: «Раздави!» – но в его присутствии было строго запрещено казнить кого бы то ни было, кроме комаров. Жук даже не заметил угрозы, а раздраженный бесстрашный муравей убежал по своим муравьиным делам.

Отправлялись дальше и мы. Поскольку мы варьировали свои маршруты, то встречали и новое: то мальчики купаются в пруду, то прошла девочка в оранжевых колготках, то куда-то спешит человек с тачкой: ему нужна большая куча песка. Но удивительнее была живая, а не заводная лягушка, которую я изловил. Мы рассмотрели ее во всех деталях и отпустили. Однажды нам попался большой рыжий кот. Потерянную другим мальчиком игрушку мы оставили на месте: вдруг хозяин ее найдет. Жалко, но что поделаешь: частная собственность (так я Жене и объяснил). Заслуживал внимания обитый жестью колодец, не говоря уже об озерке, по которому мальчики пускали кораблики, не простые, а покупные, и даже не кораблики, а подводные лодки.

Цветы тоже составляли часть нескончаемого приключения. Женя узнал маки и ирисы, которые до того видел только на картинке, и, хотя не всегда твердо, различал крапиву, подорожник и шиповник, не говоря уже о ромашке и в изобилии росшем повсюду лютике. Мы видели первых бабочек и смотрели, как охотится стрекоза. К городским воробьям и голубям прибавились трясогузки и чайки. Жене нравились отражения предметов в воде. Однажды у лужицы стояла Ника, и назавтра, подойдя к этой лужице, он заглянул и ожидающе сказал: «Мама». Но Ники не было, и, естественно, не обнаружилось и ее отражение. В другой луже он увидел небо и сообщил мне: «Облака отвалились».

По дороге домой мы встречали кошек и собак, а в один из самых счастливых дней наткнулись на стадо коров и на живых, не стихотворных и не из книжки, гусей. То-то был пир на тему перенятого у моей мамы стихотворения: «Гуси-гуси, га-га-га! Есть хотите? Да-да-да!» Кто же когда-нибудь не хочет есть? Само собой разумеется, что мы не пропускали ни одного средства передвижения от велосипеда до бульдозера. Женя гулял в разнообразных «песочницах» (это легкая одежда вроде купальника), а наверху нам попадались укутанные, даже законопаченные дети трех-четырех лет, которые редко отходили от дома дальше, чем на сто метров.

Основная прелесть прогулок с маленьким ребенком состоит в том, что замечаешь и запоминаешь миллионы мелочей. Здесь нас вроде собиралась укусить пчела. Не осыпался ли еще тот куст шиповника, с которого она слетела? (Не осыпался, а завтра посмотрим: ожидается сильный ветер.) На скамейке за углом плохой мальчик выцарапал ножом: «Вова». Кто этот Вова? Он бы не понравился существовавшему в натуре Антоше (дедушка называл его Антошечкой), о котором я когда-то правдиво рассказал, что ему год и три месяца, а он уже просится, и с тех пор ставшему недосягаемым образцом для подражания. А паук на месте? На месте, на месте; куда ему деться? Странно только, что в паутине никогда не бывает мух; что же он ест? А ему необязательно есть четыре раза в день. В мире, как известно, много странного.

Кроме реального, но полумифического Антоши, были и другие смутные фигуры вроде Светы на Велосипеде и Женщины в Желтых Штанах, которых мы однажды видели, а потом искали все лето, но не нашли (пришлось довольствоваться девочкой в оранжевых колготках). Но главный миф того лета – Голубой «Запорожец». Он должен был явиться то ли из снежной дали, то ли еще из какого-то прекрасного далека; из него выйдет шофер и скажет: «Женя, залезай!» Женя вскарабкается на сиденье, схватится за руль и начнет жать на гудок: «Ту-ту, ту-ту!» Машина тронется, и вместе с ней тронутся сиденье, фары и габаритные огни, а также все те части, названия которых он знал по-английски. И мы поедем домой в город. А в городе много машин и грузовиков. Женя мог слушать этот рассказ в любую минуту. Он приседал, визжал, за пять минут пробегал всю дорогу через лес, забыв об усталости, хохотал и дико кричал: «Ту-ту!» (конечно, по-английски).

Однажды, когда мы топали по шоссе третий или четвертый из наших шести километров (шесть утром и шесть вечером), притормозили «Жигули» и молодой водитель любезно спросил: «Подвезти вас?» – и мы (к моему сожалению) проехали часть пути. Еще до того нам встретился возница на лошади и тоже прокатил нас (не каждый день городской ребенок видит лошадь). А через два дня после встречи с «Жигулями» по бетонке промчался, как виденье, как всадник сна из «Снежной королевы», ослепительный голубой «Запорожец». «Смотри, – закричал я. – Это он!» И Женя долго