Георгий Голубев - В паре с сотым Страница 19

К примеру, ведущий произвел атаку и стал выходить из нее. Прикрывая его, я нахожусь в этот момент в 150- 200 метрах от его машины в пеленге или по фронту. Если позволяет обстановка, я, по разрешению ведущего, атакую недобитого противника. Мне нужно в этот момент и вести огонь, и мысленно представлять, какой эволюцией ведущий будет продолжать свой выход из атаки для того, чтобы в минимальный отрезок времени я мог занять свое место. -Допустим, он пошел горкой, потом переваливает машину на крыло. Присматриваюсь, в какую сторону он пошел. И чтобы не оторваться, закончив свою атаку, я тоже с горки захожу ему во внутреннюю сторону за счет сокращения пути. А чтобы не проскочить вперед командирской машины, спустя считанные секунды перехожу на внешнюю сторону.

Итак, я на прежнем месте, снова в выгодном для прикрытия положении. Пара вновь действует, как одно целое.

Но каким бы опытным летчиком не был ведомый, он не всегда сможет быстро занять нужное положение, если сам ведущий будет пренебрегать требованиями, которые ставят перед ним законы слетанной пары.

У Покрышкина я заметил очень хорошее качество - создавать и ведомому благоприятные условия для сохранения строя пары. Они состояли в том, что Александр Иванович нередко предупреждал меня по радио о своем замысле, а свои маневры строил так, чтобы мне легче было из любого положения в самое короткое время занять необходимое положение в строю.

Несколько слов о навигационной подготовке ведомого. Отличное знание района полета для ведомого не менее важно, чем и перечисленные выше качества. Он должен знать все наземные ориентиры, как говорят, назубок, держать все в своей памяти.

Ведь в бою происходят всякие неожиданности. Не зная хорошо своего района действий и маршрута полета, ведомый этим намного снижает боеспособность пары.

ЩИТ И МЕЧ

Землянка капитана Покрышкина на полевом аэродроме в шутку именовалась в полку "конструкторским бюро". Меткое, шутливо брошенное кем-то словцо прочно вошло в обиход. И не случайно. Здесь, в этой небольшой землянке начальника воздушно-стрелковой службы полка, кем в то время был Покрышкин, с покрытого копотью потолка до земляного пола все было сплошь увешано схемами и чертежами воздушных боев, моделями самолетов. Все самое ценное в тактике воздушной войны, что создавалось летчиками полка, было наглядно представлено здесь.

Тут же находился и альбом воздушных маневров. Открывался этот альбом запоминающимся лозунгом: "ИСТРЕБИТЕЛЬ! ИЩИ ВСТРЕЧИ С ПРОТИВНИКОМ: НЕ СПРАШИВАЙ, СКОЛЬКО ВРАГОВ, А СПРАШИВАЙ - ГДЕ ОНИ?"

Альбом то и дело пополнялся схемами новых воздушного боя. В нем уже хорошо была разработана тактика восходящей спирали, а позже здесь нашел свое отображение новый в то время прием ведения боя, тайный Покрышкиным, маневр, связанный с уходом под трассу противника на вираже. Вскоре этот маневр был развит, усовершенствован и превращен в оружие нашей наступательной тактики. Это был удачный прием. Подвергшийся атаке на вираже, наш летчик резко убирал газ, терял скорость и управляемой нисходящей бочкой в сторону виража уходил под живот самолета-истребителя противника. Немецкий истребитель в это время упускал из поля зрения наш самолет и, имея превосходство в скорости, проскакивал над ним. Теперь уже наш истребитель оказывался в хвосте и в свою очередь наседал на врага.

Летчики были частыми гостями Покрышкина. Войдет он в землянку, станет у стола - широкоплечий, худощавый, спокойный. То одному, то другому задаст вопрос, пояснит, укажет, что нужнее и прежде всего необходимо усвоить. Часто он напоминал нам о важности высокой осмотрительности истребителя. Девиз "Ищи встречи с противником!" он прививал нам непрерывно.

Осмотрительность для истребителя, а тем более для ведомого, очень многое значит. Залог его успеха - в умении все видеть, все замечать. Этому Александр Иванович постоянно учил молодежь. Вскоре я выработал свои приемы осмотрительности, облегчившие мне выполнение функций ведомого.

У нас часто говорят, что у истребителя голова должна быть на шарнирах и вращаться на 360o. Это не совсем правильно. Какими бы безотказными не были эти "шарниры", летчик не сможет все время, сидя в кабине, крутить головой туда и сюда. Это трудно и не совсем эффективно. На фоне солнца так и не заметишь противника. Станешь часто и подолгу осматривать хвост - отстанешь от ведущего, потеряешь его. А этого допустить никак нельзя! Но ведомый должен отлично знать, что делается у него над головой, внизу, в хвосте, смотреть, чтобы враг не подкрался со стороны солнца и в то же время не выпускать из поля зрения самолет ведущего.

Как достигал я этого? В солнечные дни я всегда ходил с некоторым превышением над ведущим и притом так, чтобы его самолет был у меня с солнечной стороны. Атака со стороны солнца, как известно, была излюбленным приемом немецких летчиков. Но как бы хитро они ни пытались осуществить свой замысел - это у них не получалось. Я всегда имел возможность заметить их на большом расстоянии от наших самолетов. А если фашисты бросались на меня - их атаку предупреждал Покрышкин.

Для лучшего просмотра горизонта, нижней, верхней и задней полусфер я обычно производил небольшие "змейки", на мгновение сваливал машину то на одно, то на другое крыло. Это позволяло мне первым видеть противника, предупреждать по радио ведущего и своевременно принимать решение, навязывая врагу свою волю.

Так было в каждом полете. Помню, как-то на боевое задание мы ушли вдвоем с Покрышкиным. На подходе к линии фронта, в районе Никополя, я заметил вдали силуэт вражеского самолета. Присмотревшись внимательнее, различил "Фокке-Вульф-189".

- Слева, выше нас - "рама"! - передал я ведущему.

Покрышкин мгновенно развернулся для атаки. Я осмотрел внимательно горизонт и, убедившись, что немецкий самолет не имеет прикрытия, немного оттянулся от ведущего с тем расчетом, что на выходе его из атаки я срежу угол и вновь займу прежнее положение. Увеличение дистанции диктовалось еще и тем обстоятельством, что в момент атаки Покрышкина "рама", в силу своей маневренности, могла переворотом уйти из-под удара, и тогда - слово за ведомым.

Так и получилось: Покрышкин насел на "раму", но та с переворота ускользнула из-под огня. Расчет вражеского летчика был прост: зная, что наши истребители обычно ходят друг от друга на дистанции 150-200 метров, фашист надеялся проскочить нас обоих и уйти от опасности.

Но получилось не так. Проскочив ведущего, противник вышел прямо на меня. Мгновенно беру его в прицел, нажимаю гашетки. Трассы режут носовую часть вражеской машины. "Рама" летит на землю бесформенной массой. А я после атаки мгновенно пристраиваюсь во фронт самолета Покрышкина. В наушниках слышу спокойный, одобряющий голос: