Павел Цупко - Пикировщики Страница 19

Гул одобрения пронесся по рядам летчиков.

- Товарищи! Получена телеграмма. Генерал Мичугин объявил благодарность всем участникам сегодняшнего боя и приказал повторить удар завтра утром. Он же сообщил, что о нашем успехе будет передано сообщение в сводке Совинформбюро! Поздравляю всех вас! Затем докладывал капитан Власов:

- Из штаба ВВС получены боевые задания на поддержку ударных групп генералов Масленникова и Рокоссовского. Как будем планировать, товарищ командир?

Богомолов в задумчивости пригладил волосы.

- Так и спланируем: первый вылет всем на Смоленск. Потом Григорьев займется Ярцевом, а Челышев пойдет к Масленникову. Ясно? Сейчас проведем разбор полетов.

Разбор полетов незаменим в боевой учебе. Анализ действий - своих и противника, выявление нового в тактике, изучение просчетов, разработка и уточнение планов и многое другое очень помогали летчикам в подготовке к предстоящим боям.

В конце занятий старший политрук Цехмистренко сообщил, что от кавалерийской группы генерала Городовикова в штаб фронта поступили добрые вести: красные конники в тылу врага успешно уничтожали его штабы, узлы связи, гарнизоны городов и крупных сел, поджигали склады горючего, боеприпасов, рвали коммуникации, уничтожали живую силу, подвижной состав, технику, приковывая к себе те самые корпуса и дивизии из резерва гитлеровского командования, которые предназначались для наступления на Москву.

На фоне тяжелейшей обстановки на фронте известия об успешных рейдах конников были особенно радостными. Поэтому сообщению комиссара летчики так дружно и долго аплодировали.

В результате согласованных действий войск западного направления, в которых активно участвовала фронтовая авиация, противник был остановлен. В итоге к концу июля, несмотря на усиленную переброску на Восточный фронт резервов и пополнений, гитлеровские войска вынуждены были перейти к обороне, отказаться от планов поворота 3-й танковой группы генерала Гота против Ленинграда, а 2-й - на юго-запад в тыл Киеву.

Главный итог июльских боев состоял в том, что немецкий план безостановочного продвижения к Москве был сорван.

5

В начале августа "семерку" Усенко опять подбили. Он сел в Темкино. Вскоре туда перелетел весь авиаполк, а с ним и долгожданное пополнение: им оказалась эскадрилья СБ из 134-го бомбардировочного авиаполка. Командовал ею капитан Горев Николай Дмитриевич.

Пикировщики встретили пополнение радушно, но на "эсбушки" смотрели с откровенным скептицизмом.

- С такими повоюешь... до первого разворота! - иронизировал Николай Удалов. - Простите, из какого музея их извлекли?

- В гражданском флоте эти машины идут под маркой ПС - пассажирские самолеты, а у нас - "парадные снарядоловители" - ни одна зенитка не промажет! - вторил ему Устименко.

Но летчики СБ скептицизм пикировщиков не разделяли.

- Конечно, - соглашались они. - Машины сравнительно тихоходны, зато имеют повышенную огневую мощь!

- Ультра-"шкасы"? Две тысячи выстрелов в минуту! А что толку? Броню не пробивают, моторы тоже. Так, стегают, как кнутом.

- А это что? - прилетевшие показали неширокие металлические рейки, прикрепленные под крыльями СБ. - То-то и оно!

Заинтригованные пикировщики с недоумением рассматривали непонятные ряды реек. Они действительно видели их впервые.

- Товарищ капитан! - обратился Усенко к высокому голубоглазому летчику, который, прислушиваясь к перепалке, спокойно укладывал парашют в сумку. - Что это за рейки у вас?

Тот прищурил глаза, скосил их на крыло, переспросил мягким окающим говорком, по которому узнавался волжанин.

- Это? Направляющие для эрэсов. Слышали о них? Мощное оружие!

Об эрэсах, или реактивных снарядах, конечно, все слышали. Крылатая солдатская молва утверждала, что якобы одним таким снарядом можно уничтожить несколько танков, самолетов или целую оборонительную полосу. Эрэсами вооружались штурмовики Ил-2, ставшие настоящей грозой для фашистской пехоты и танков. Установки эрэсов на автомашинах красноармейцы любовно назвали "катюшами". Теперь молодой летчик с интересом рассматривал это становившееся легендарным оружие. Давно ли он мечтал увидеть его на самолетах? И вот оно. Стараются в тылу!

- Усенко! - окликнул кто-то сзади. Потом повторил: - Старшина Усенко! На выхид до капитана Родина!

- Родин? Комэск из Ворошиловграда? Какими судьбами? - Костя живо обернулся. К нему подходил улыбающийся загорелый юноша в синем летном комбинезоне, с планшетом и меховым шлемом в руке. Его светлые короткие волосы растрепались от ветра, а серые глада светились радостью. Усенко узнал своего однокашника по авиашколе Петра Прокопенко.

- Слушай! Ей-ей Прокоп! Петре! Вот так номер, чтоб Гитлер-собака помер. Откуда и куда? А Родин где? Петр хохотал до слез.

- Во-о! Рефлекс сработал! А то дывлюсь, - перешел на украинскую речь Прокопенко, - чи Костя, чи ни? А як гаркнув по-курсантському: "На выхид!" Бачу: вин! Ну, здоров будь!

Они отошли под деревья, легли на траву, закурили. Константин вглядывался в своего бывшего подчиненного и невольно поражался переменам, происшедшим в парне. В авиашколе Прокопенко курсантом был старательным, но робким и стеснительным. Даже голос у него был негромкий. Теперь - не узнать! Выпрямился, раздался в плечах! Держится уверенно, говорит громко, авторитетно, ходит вразвалку, будто с надетым парашютом.

- Так ты, Костя, в тринадцатом? И Устименко, Уда-лов, Оноприенко тоже? Хорошо, что вместе. А я в сто тридцать четвертом один. Что рассказывать? Война застала нас под Воронежем. На четвертый день перебросили под Ржев. Дрались на участке Великие Луки - Борисов - Ржев. Летали без прикрытия. Конечно, потери были немалые. Нас вывели в тыл. Обещали дать "пешки", а получили опять "эсбушки". Наша третья эскадрилья сформировалась быстрее других, потому ее и передали вам. Я теперь командир звена. А ты все еще младшим летчиком? И Устименко? Вот дела-а! Сколько ж у тебя боевых вылетов? Четвертый десяток? Ого! Молодец! А мне похвалиться нечем, сделал только двенадцать. В вашем тринадцатом полку буду начинать с тринадцатого. Здорово? Счастливое совпадение! Я вообще везучий!

Как водится, вспомнили друзей, командиров-инструкторов, переключились на фронтовые заботы, полковые дела.

- Слушай! Как фамилия того высокого капитана из ваших? Что про эрэсы рассказывал? Симпатичный и вежливый такой.

- То Михайлов Леонид Васильевич. Только он не капитан, а старший политрук, комиссар эскадрильи. Между прочим, с высшим образованием. Толковый мужик. У нас его любят. В бой летает наравне со всеми. Особенно охотно в разведку. Раз под Невелем его зажали шесть "мессеров", и - представляешь? - отбился. Домой еле дотянул на одном моторе. Комиссар у нас боевой! Спрашиваешь, откуда он? Саратовский. Из рабочих. Был активным комсомольцам, избирался секретарем райкома комсомола, учился в институте советского строительства, а оттуда по спецнабору пошел в школу летчиков, закончил. Службу знает! Начинал с младшего...