Женевьева Табуи - 20 лет дипломатической борьбы Страница 19

Через несколько дней конференция заканчивает свою работу. Чувствуется, что у немцев укрепилось намерение использовать свои финансовые затруднения для проведения «политики протеста». Что касается способов применения плана Юнга, относительно которых в конце концов пришли к согласию, они представляют собой весьма посредственный результат. «Все, чего мы достигли, – саркастически заявляет Тардье журналистам, когда экспресс «Северная звезда» останавливается на Парижском вокзале, – это согласия о разногласиях».

Но этот месяц – январь 1930 года – очень богат событиями в международной дипломатической жизни. Сорок восемь часов спустя после окончания Гаагской конференции в Лондоне 21 января, в самый туманный день этого века, открывается Морская конференция, созванная по требованию Англии, Америки и Японии. Все три державы желают установить границы своего морского строительства.

Лондон, Вашингтон и Токио хотели бы, чтобы Франция согласилась с итальянским требованием установления «паритета» на Средиземном море. Итак, для нас прежде всего речь идет о конференции по «защите» нашего флота, ибо для Франции всегда встает одна и та же проблема: «не имея гарантий безопасности, Франция сохраняет свои вооруженные силы».

В день открытия конференции стоит такой густой туман, что даже в большой галерее палаты лордов Андре Тардье с трудом может рассмотреть перед собой огромную картину, изображающую Нельсона во время Трафальгарской битвы. Французские делегаты видят, также как бы «в тумане», четырех других глав делегаций: Рамзея Макдональда, Стимсона – от Америки, Вакацуки – от Японии и Дино Гранди – от Италии. Каждый по очереди излагает точку зрения своего правительства.

В анналах дипломатической истории эта конференция, длившаяся восемьдесят семь с половиной дней, отмечена как самая скучная из всех конференций ХХ века.

Никаких публичных заседаний. Все переговоры происходят только между пятью главами делегаций. Некоторые сведения о ходе переговоров становятся известны лишь вечером, когда Бриан, Тардье или адмирал Дарлан принимают представителей печати.

Очень обеспокоенные в начале конференции французские адмиралы приобретают все более довольный вид по мере ее дальнейшего развития.

Вечером 20 марта некий американский журналист, который полагает, что на конференции слишком редки сенсации, спрашивает у адмирала Дарлана: «Admiral, look here,[14] когда же наконец эта конференция сдвинется с места?»

Дарлан отвечает в том же духе:

«Она двигается великолепно. Как же вы надеетесь на изменение в дальнейшем характера этой конференции, если учесть, что работа ее в известной мере направляется моряками? Мы совсем не склонны к самоубийству. Поверьте мне, молодой человек, когда какое-либо правительство захочет ликвидировать часть флота, то будет предпочтительнее поручить эту операцию политическим деятелям. Так будет надежнее!»

Бриан, который болен, совсем не выходит из своей комнаты, куда по вечерам его верный слуга. Эмиль приносит ему на обед только стакан молока и свежее яблоко. Облачившись в мягкий бумазейный халат табачного цвета в розовую полоску, Бриан преисполнен грусти. Что касается Эмиля, то он очень скучает в Лондоне. Поэтому он как можно раньше укладывает своего патрона в постель. Затем, чтобы быть уверенным, что Аристид Бриан не подвергнется никакой опасности, он запирает на два оборота ключа двери номера в отеле «Карлтон» и с ключом в кармане направляется в кино. Однажды вечером Андре Тардье и адмирал Дарлан, когда их спор с Макдональдом относительно содержания коммюнике достиг наивысшего напряжения, пожелали, чтобы Бриан в качестве арбитра решил исход этого франко-английского сражения. Но войти к Бриану оказалось невозможно. С целью как можно лучше обеспечить безопасность министра иностранных дел Франции администрация отеля приказала поставить в его номере дополнительно специальный замок. Пришлось спешно послать французских и английских полицейских во все близлежащие кинотеатры, чтобы найти Эмиля. Но как раз именно в этот вечер Эмиль не был в кино, так как он нашел себе хорошую компанию и отправился гулять по набережной Темзы. В конце концов, чтобы дать возможность Макдональду и Андре Тардье решить их спор, слесарь отеля «Карлтон» вынужден был взломать замок.

А конференция все затягивается.

Наконец 21 апреля 1930 года – заключительное заседание.

По правую руку Макдональда разместились те, у кого радостные лица: Бриан со своими делегатами и восемь американских делегатов. За эти восемьдесят семь дней переговоров они не потеряли ничего.

Налево – другая картина. Прежде всего английское морское министерство, которое не может особенно гордиться тем, что ему придется подписать черным по белому отречение Англии от мирового морского первенства, принадлежавшего ей со времен Трафальгара.

Рядом с ними – нервозно настроенные итальянцы. Они не достигли успеха…

И наконец обращает на себя внимание важный японец с выпученными глазами, который так внимательно вслушивается в слова председателя Макдональда, что буквально ложится животом на стол. Это адмирал Такарабе. Его мучают угрызения совести. Он тяжко вздыхает: «Мои предки делали себе харакири за меньшее! Они карали себя даже за одно потерянное судно! А я, моя подпись, поставленная во вторник, равноценна потоплению многих японских кораблей общим водоизмещением в сотни тысяч тонн. Что же будет?»

Друзья успокаивают его, убеждая, что он тоже превосходно служит своему правительству.

Наконец наступает день отъезда.

В поезде Лондон – Дувр Бриан приглашает к себе в салон-вагон на tea-party.[15] Все французские морские офицеры в сборе. Адмиралы ликуют: «Ах, – говорит адмирал Виолет, – это все равно, как после шторма, – необходимо восстанавливать порядок, констатировать потери и смело смотреть в глаза будущему. Но сегодня нет никаких потерь! Французский флот вышел невредимым из крупнейшего в современной истории морского сражения. Ура адмиралу Бриану!»

Глава 8. Закат карьеры Бриана

Лорд Ротермир. – Австрийский канцлер Шобер ведет переговоры с Курциусом о таможенном союзе-аншлюсе. – Хитроумный Бриан отделывается от аншлюса. – Сенсационное сообщение прессы. – Почему Бриан выставляет свою кандидатуру на пост президента республики. – Рене Бриан, торговец гробами на улице де ля Паруасс в Версале. – Я останусь министром иностранных дел.

Проходит несколько дней…