Александр Володарский - Химия Страница 19

почкование гнидофона;

деление гнидофона на три части с помощью циркуля и линейки;

парад гнидофонов;

гнидофоны, гнидофаны, а я маленький какой;

гнидофоны, которые я знал и любил;

невыносимая легкость гнидофона;

заводной гнидофон;

культура времен гнидофона;

русский гнидофон;

это я, гнидофон;

журналистский гнидофон;

выставочный гнидофон;

солдатский гнидофон;

гнидофон за вредность;

свинцовый гнидофон как средство от радиации;

самый популярный гнидофон гнидосферы;

ловушка для гнидофона;

конец гнидофона;

условно-досрочный гнидофон;

более мягкая форма гнидофона;

высшая мера наказания — гнидофон.

Запахло весной

В воздухе ощущается весна: потеплело, холод сменился сыростью, через которую иногда пробивается солнце. Коты затеяли брачные игры, белый кот Блондин, совершенно глухой и потому бесстрашный и непоколебимый, и черная Ася в ошейнике словно бы изображают сцены из фильма Кустурицы. Рыжий пушистый Борман помогает прапорщикам собирать заключенных на построение, бегает перед строем и громко мяукает. Небольшая серая Мурчалка от избытка чувств с разбегу забирается на деревья, пепельный Семён катается на спине, становясь пепельно-пыльным.

Был бы я сентиментальней, сказал бы, что мне жаль, что наш бывший начальник Александр Леонтьевич Стасюк всего этого уже не видит. Во вторник 29-го марта его арестовали в собственном кабинете. Взяли на горячем, в момент получения взятки. Как раз в этот день ожидалось заседание комиссии по отпускам и досрочному освобождению, не исключено, что любящий отец двух дочерей решил пополнить семейный бюджет за счет скучающих по дому зеков. Так или иначе, люди в масках схватили его в лучших традициях криминальной хроники. Теперь осужденные переключают каналы телевизоров, ожидая увидеть там знакомое лицо, которое еще недавно принадлежало «Хозяину», вершителю судеб, человеку, который на свое усмотрение распоряжался свободой, а то и жизнью полутора сотен заключенных.

«Полный, братцы, ататуй, панихида с танцами, и приказано статуй за ночь снять со станции». В голове который день поет Александр Галич, чьи тексты я вызубрил наизусть в пятнадцатилетнем возрасте. Его альбом «Поэма о Сталине» еще долго будет хранить актуальность. Диктаторы могут менять флаги и политические программы, они могут держать в кулаке целый материк или лишь небольшой поселок. Роднит их одно — неизменно некрасивый и позорный конец. «Плохо спится палачам по ночам, если снятся палачи палачам, и как в жизни и еще половчей бьют по рылу палачи палачей, как когда-то, как в годах молодых, и с оттяжкою ногою в поддых. И от криков и от слез палачей так и ходят этажи ходуном…».

Надеюсь, что Александра Леонтьевича сейчас никто не бьет. Как не должны бить Леонида Кучму, Юрия Луценко и других им подобных. Тех, кто уже рухнул с Олимпа и тех, кто прямо сейчас восседает на вершине и жадно пожирает мед и амброзию, ошибочно полагая, что сможет таким образом заполучить бессмертие. Этих людей нельзя бить, и отнюдь не из гуманизма. Простая физическая боль от ударов может отвлечь от куда более страшной боли, которую испытывает всякий вчерашний небожитель, оказавшись на дне. По доносящимся слухам, Александр Леонтьевич уже начал давать показания. Не исключено, что он утащит за собой еще пару человек. Своих покровителей из областной пенитенциарной службы. А может и не утащит. За чаем обсуждаем перспективы неудачливого коррупционера:

— Забавно, если ему дадут ограничение свободы. Ментовских исправительных центров не бывает, пошлют сюда. Бывший следователь тут сидит, бывший участковый, пара гаишников была, будет бывший начальник.

— Интересно, чем он тут занимался бы. В завхозы карантина пойдет?

— Да какие завхозы: с петухами жить будет без вариантов, мочи плеснут в рожу и поехал. — Не надо Леонтичу мочи. Хуже чем сейчас ему уже не будет все равно.

За день до печального конца карьеры Александра Леонтьевича нас посетили люди, назвавшиеся журналистами «Профиля». К их приезду администрация подготовила показательное выступление: начальник при полном параде, невиданная доселе техника на производстве, цивильные зеки. Меня пригласили для интервью, правда ничего интересного не рассказалось: от меня явно ждали какой-то тюремной экзотики, а я не сильно люблю говорить о том, в чем недостаточно разбираюсь. Хотелось рассказать не про масти и понятия, а про недостаточное финансирование колоний из госбюджета, неразумно организованное производство, безработицу и принуждение к бесполезному и неоплачиваемому труду. Но времени на разговор было мало, а возвышавшийся за спиной начальник ловил каждое мое слово. Не уверен что получилось.

Многие опытные зеки говорили, что текст в «Профиле» будет приторной показухой, попыткой прилепить нимб к натруженной голове Александра Леонтьевича и представить его оппонентов матерыми уголовниками, подлецами или попросту идиотами. Я все же не хочу верить в такой сценарий, писать откровенную ложь в условиях, когда она может быть в мгновение ока опровергнута изнутри — было бы не только некрасиво, но и в высшей мере глупо.

Журналисты произвели слишком приятное впечатление, так что вообразить их в качестве марионеток начальника не получается. Тем более, что представления администрации о пиаре и работе с прессой крайне неуклюжи, доктор Стасюк явно не дотягивал до Геббельса.

В любом случае, после недавних событий было бы странно писать статьи, восславляющие бывшего начальника.

Соседи склоняются через плечо: «Напиши Стасюку некролог. Начал плохо, кончил еще хуже. Вторая серия будет в тюрьме».

Аминь.

01.04.2011

В ожидании оттепели

Каждый второй разговор в последнее время посвящен теме амнистии. Осужденные живут слухами и отрывочной информацией, как правило, очень противоречивой и имеющей слабое отношение к реальному положению вещей.

«Выпустят каждого пятого»; «Каждого третьего»; «Четыре тысячи из двухсот. Как всегда, беременные старики старше 70 лет, нам ничего не светит»; «А я спокойно сижу, все равно наркоманов выпускать не станут»; «к 9 мая сделают по-любому», «ко Дню независимости!», «Да не будет вообще никакой амнистии, это разводка все, два года уже обещают».

Стоит произнести вслух волшебное слово «амнистия» — обязательно соберешь кружок спорщиков.

Выслушиваю новости по таксофону: Верховной Раде не хватило десяти голосов, чтоб принять многострадальный закон во втором чтении. Теперь амнистия опять будет рассматриваться в профильном комитете. Политики играют в сложную игру, каждой партии хочется выглядеть единственными благодетелями. В то же время нужно выдержать баланс доброты и популизма.