Константин Вершинин - Четвертая воздушная Страница 19

Одним словом, перспективы работы в Научно-испытательном институте были заманчивыми, многообещающими. И все же меня тянуло оттуда в войска, на эскадрильский или бригадный аэродром, непосредственно к часовым воздушных границ. Трудно объяснить - почему. Вероятнее всего потому, что мне хотелось не только посмотреть, как несут службу рядовые авиаторы, но и самому познать ее секреты, пройти эту ступень.

Доводы мои, очевидно, были убедительными, и командование пошло мне навстречу. В январе 1933 года из Москвы меня направили в 20-ю авиационную бригаду, входившую в состав ВВС Киевского военного округа, где я вступил в должность начальника оперативного отдела штаба этого соединения.

Бригада, возглавляемая комбригом Горбуновым, состояла из четырех эскадрилий, по 30 самолетов в каждой, И бомбардировщики, и разведчики, и истребители базировались на одном аэродроме - недалеко от харьковского лесопарка. Такая скученность, конечно, не давала возможности в полную меру использовать время, отведенное на боевую подготовку летного состава, полеты приходилось организовывать в несколько смен.

Штабом соединения руководил умный, тактичный, знающий свое дело человек Альбертов. Не хочу сравнивать деловых и иных качеств Горбунова и Альбертова, но с начальником штаба у меня установились более тесные контакты, и я чаще всего обращался к нему как по служебным, так и по личным вопросам.

Основные усилия командование бригады направляло на совершенствование боевой подготовки личного состава, повышение уровня идейной закалки авиаторов и укрепление воинской дисциплины. Большое внимание уделялось борьбе с предпосылками к летным происшествиям, авариям и катастрофам. При этом мы руководствовались постановлением партии и правительства "Об аварийности в частях ВВС РККА", принятым в 1932 году.

Вспоминается такой случай. Командующий ВВС округа Феликс Антонович Ингаунис должен был прилететь в нашу бригаду, чтобы проверить, как мы выполняем постановление о мерах борьбы с аварийностью. В ожидании его только и разговору было о нем. Друг и соратник героя-летчика и большого авиационного командира И, У. Павлова, он прославился в боях с белогвардейцами под Казанью, в сражениях с авиацией Врангеля в Таврии, за что был награжден орденом Красного Знамени.

Сразу же после гражданской войны Ф. А. Ингауниса назначили командиром 2-й авиационной эскадры. На основании решения собрания партийной ячейки и военнослужащих части был издан специальный приказ об избрании Владимира Ильича Ленина почетным краснофлотцем и о зачислении его в списки этого авиационного соединения. В январе 1923 года В. И. Ленину были направлены копия приказа, служебная книжка и специальное удостоверение No 10429 за подписями командира 2-й авиаэскадры и военного комиссара И. В. Руднева{16}.

В 1930 году Феликс Антонович с группой летчиков выполнил один из первых дальних перелетов по маршруту Москва - Анкара - Кабул - Ташкент - Москва. Затем он возглавлял ВВС сначала Северо-Кавказского военного округа, а теперь вот нашего, Киевского. Среди авиаторов Ингаунис пользовался большим уважением. К встрече с ним в частях всегда готовились тщательно.

Но возвратимся к тому случаю, о котором зашел разговор.

Руководя полетами, я заметил, что на аэродром приземлился самолет не нашей бригады. При посадке он сделал несколько "козлов". Такие взмывания машины нередко приводят к поломкам и авариям. Ну как тут было не вмешаться руководителю полетов?

- Куда же ты смотришь при посадке? - строго выговариваю летчику. - Чему тебя учил командир?

Напомнив некоторые положения из Постановления о борьбе с аварийностью, я пригрозил сообщить о "козлах" командованию той части, где проходит службу летчик. Вопреки моим ожиданиям, прилетевший не стал оправдываться. С любопытством посмотрев на меня, он спросил, кто я такой.

Это совсем вывело меня из равновесия, руководителя полетов вдруг спрашивают, кто он такой.

- Сначала ты доложи, кто такой, - повысил я голос.

- Я, - неожиданно улыбнувшись, ответил прилетевший, - командующий ВВС округа Ингаунис.

Легко представить мое состояние в те минуты. Накричать на командующего, упрекнуть его в нерадивости, в незнании основных положений постановления, направленного на улучшение качества летной подготовки, - вряд ли кто, кроме самого Алксниса, отважился бы на это.

Заметив мое смущение, Феликс Антонович подал мне руку.

- Теперь, пожалуй, мне и делать нечего в бригаде. На себе проверил, что замечаете любую предпосылку к летному происшествию, а виновников драете с песочком. Правильно! А все же и вам придется назваться, - дружелюбно добавил командующий.

- Вершинин! - представился я. - Начальник оперативного отдела штаба бригады. Ингаупис удивился:

- А что, больше некому руководить полетами?

- Есть кому, - ответил я, - но...

И мне пришлось рассказать командующему о своем желании перейти на самостоятельную командную работу. Он одобрил мое стремление и в заключение с улыбкой заметил:

- Ас "козлятниками" будьте так же строги, как со мной.

Так я и не понял, действительно ли Ингаунис допустил ошибку при посадке самолета или преднамеренно совершил ее, чтобы проверить, замечаем ли мы промахи летчиков, эффективно ли боремся с летными происшествиями.

...Одним из важнейших событий, которое на всю жизнь запомнилось всем авиаторам моего поколения, было учреждение Дня Воздушного Флота СССР. С какой радостью читали мы опубликованное в "Правде" за 19 августа 1933 года сообщение о первом авиационном празднике, состоявшемся на Центральном аэродроме. "Вся Советская страна, - писала газета, - сегодня празднует День авиации, совпадающий с пятнадцатилетием со дня существования Красного Воздушного Флота и десятилетием Осоавиахима. За четыре года первой пятилетки выпуск самолетов по количеству увеличился почти в три раза, по тоннажу - почти в пять раз. Выпуск моторов за это же время увеличился больше чем в шесть раз".

Учреждение авиационного праздника способствовало дальнейшему повышению уровня боевой и политической подготовки в частях и соединениях ВВС, в том числе в нашей бригаде. В ответ на заботу партии и правительства летчики, инженеры, техники и другие специалисты отдавали все силы и знания делу укрепления оборонного могущества Советской Родины.

Тринадцать месяцев службы в 20-й авиабригаде дали мне очень многое с точки зрения практики штабной и летной работы, знакомства с рядовыми тружениками авиации. Теперь хотелось испытать себя в роли командира, полностью отвечающего за обучение и воспитание подчиненных, за боевую готовность той или иной части. И я подал рапорт с просьбой перевести меня на командную должность.