Евдокия Иванова - Продолжая летопись предков… Страница 19

Я, правда, хотела обратиться в Верховный суд Коми АССР и в Прокуратуру РСФСР, чтобы наказали судью Ленкова В.П. и главврача психдиспансера Шиханову Т.И. за выдачу ложной медицинской справки о моей недееспособности. Но отказалась. Мы посоветовались с родственниками, обсудили обстановку и пришли к выводу, что это опасно. Власть будет преследовать нашу семью.

Я пошла на приём к председателю Ухтинского горнарсуда, сказала ему, что история судебной волокиты кончилась 17 февраля 1984 г. Никуда с жалобами в центральные органы я больше обращаться не буду, работать общественным контролёром не буду. Только бы городская власть не преследовала нашу семью, так я ему говорила. Мужа, перед выходом на пенсию уволенного за прогулы по статье 33 п. 4, несмотря на то, что у него 27 лет непрерывного трудового стажа на одном месте, с 1982 г. не принимали на работу, куда бы он ни обращался. Через полтора года мужу исполнится 55 лет. Председатель Ухтинского горнарсуда Шумилов мне сказал: «Никто Вас не будет преследовать. Вашему мужу нужно устроиться на работу». Мужа приняли на работу в ремонтно-строительное управление. Оформили пенсию 132 руб. Это большая пенсия, когда многие рабочие без северной надбавки получают зарплату менее 100 рублей в месяц. Надо сказать, что в нефтегазовых отраслях зарплату получают большую. Так началась наша новая жизнь.

Нарочно не придумаешь

1984

Один из последних дней апреля. После 5-ти часов вечера я пошла в магазин № 20 за хлебом. Вижу — на улице большая очередь. С торца здания, где принимают хлеб, директор магазина Березницкая Т.И. торгует копчёной колбасой. Очередь не двигалась. На каждого человека давали 3 кг колбасы. В очереди стоят с детьми. С 1984 г. в свободной продаже колбасных изделий в УРСе «Коминефти» не было. А тут по 3 кг на человека дают! Вроде бы магазин № 20 в апреле не выполнил план товарооборота, поэтому дали колбасу. Я подошла к прилавку и сказала Татьяне Ивановне, чтобы в магазине тоже торговали колбасой, она мне громким голосом ответила: «В совете от сумасшедшей не нуждаюсь!» Я ушла домой, не стала стоять в очереди. Мне было очень обидно, почему меня считают сумасшедшей, когда я нормальный человек. Я зашла в магазин, купила хлеб. Одна продавщица, обратившись ко мне, рассказала, что в магазине каждый раз ревизия выявляет недостачу. Все продавцы эти недостачу погашают. Недостачи не должно быть, а если она есть, то только по вине директора Березницкой Т.И., т.к. в магазин постоянно поступают бестоварные накладные и деньги. Они, продавцы, не могут её контролировать. Накануне плановой ревизией сделали самопроверку, и снова большая недостача, нужно погасить всем продавцам. «Сегодня в магазин привезли колбасу, чтобы продавать на улице без кассового аппарата дороже, чтобы погасить часть суммы недостачи. Мы все продавцы отказались. Татьяна Ивановна сама торгует дороже».

Я посоветовала коллективу магазина обратиться к руководству прод. ОРСа УРС ОКН, чтобы Березницкую перевели в другой магазин, указав причину. Ушла домой.

По телефону связалась с госторгинспекцией, просила, чтобы вместе с сотрудниками милиции ОБХСС приехали проверить магазин № 20. Через 15 минут приехала комиссия. Я ей сообщила, что без разнарядки прод. ОРСа в магазин № 20 привезли колбасу. Директор магазина торгует без кассового аппарата дороже. Проверили. Магазин закрыли на ревизию. Ревизия выявила крупную сумму недостачи, грубые нарушения правил торговли. 15 мая 1984 г. Березницкую Т.И. уволили с работы за утрату доверия по статье 254 п. 2 КЗОТ РСФСР. Ухтинский горнарсуд определил меру наказания: 2 года лишения свободы условно, т.к. у неё двое детей дошкольного возраста, и 5 лет не занимать должность, связанную с денежно-материальными ценностями. Этого могло не быть, если бы сразу приняли меры, когда она стала в 1982 г. принимать деньги с продбазы за комбикорм. Среди торговых руководителей много было способствовавших нарушению правил советской торговли в магазине № 20 горпрод. ОРСа УРС ОКН. А отвечать пришлось одной Березницкой Т.И. В продовольственных и промтоварных магазинах, где принимали с базы бестоварные накладные и деньги вместо дефицитных товаров, часто случались крупные недостачи. В результате коллективы соглашались погасить недостачи. В противном случае через следственные органы продавца могли уволить с работы по статье 254 п. 2 КЗОТ РСФСР, были бы потеряны непрерывный стаж, северные надбавки. Терпели, молчали.

За волокиту по моему делу наказали председателя Ухтинского комитета народного контроля Мудракова Б.В., имевшего 10-летний стаж на этой должности: его уволили с работы. Прокурора города Ухты Гайшун Н.И. перевели в лагерное управление — работать с заключёнными. Председателя Ухтинского народного суда В. Шумилова, зав. торготделом исполкома совета народных депутатов Сеннова В.В., начальника УРСа «Коминефти» Брежнева М.И. — всех троих отправили на пенсию. Они уехали из Коми АССР в южные регионы СССР, где все они имели кооперативные квартиры. Корреспондент, автор статьи «И снова проверки» также уехал из Коми АССР. Ухтинский горком КПСС председателем КНК назначил своего секретаря Б. Шевелёва.

В январе 1985 г. меня пригласил Б. Шевелёв на прямую связь с КНК РСФСР. Меня попросили ответить, согласна ли я с принятыми мерами административного наказания должностных лиц, виновных в бездействии по моему делу? Я ответила: согласна. Я сказала, что в органах КНК больше работать не буду. Только бы меня и мою семью местная власть Коми АССР не стала преследовать. А с принятыми мерами я согласна. Спросила, если мне придётся обратиться в КНК РСФСР по каким-то вопросам, помогут или нет? Ответили так: «Уважаемая Евдокия Никодимовна, Вы значитесь в списке лучших общественных контролёров — представителей КНК РСФСР. Обращайтесь. Ваше обращение будет изучено, и меры будут приняты». Пожелали мне крепкого здоровья и благополучной семейной жизни. Одну беду судебной волокиты мы пережили нормально.

В дом пришла новая беда

1988

4 апреля 1988 г. муж перенёс инсульт в тяжёлой форме. Ровно месяц его лечили в стационаре, 5 мая привезли в машине скорой помощи домой. Санитары занесли его на носилках. В больнице я каждый день сидела возле койки мужа. Нужны было лекарства от инсульта церрообразилин и кавитон. Врачи больницы говорили, что эти лекарства помогают больным, но, как дефицитные, они строго под контролем горздравотдела: предназначены для участников Великой Отечественной войны, Героев Социалистического Труда, Героев Советского Союза, награждённых орденами и медалями. Советовали мне купить эти лекарства на стороне. Где купить, сказали больные, которые лежали в палате вместе с мужем. Церробразилин 10 уколов в аптеке стоит менее одного рубля, но по рецепту врача не бывает. С рук коробка церробразилина стоит 100 рублей. Я купила коробку церробразилина и коробку кавитона. Заплатила 198 рублей вместо 2-х рублей государственной цены. Когда мужу стали делать уколы церробразилина и камитона, ему стало лучше. Каждый делает своё дело. Санитарки открывают форточки, двери — проветривать сквозняком палаты. Они не думают о здоровье больных, и муж заболел двухсторонним воспалением лёгких. Если бы врачи и медицинский персонал за свои ошибки или халатность несли ответственность перед законом, тогда бы стали к больным относиться серьёзно. Мужу, когда его парализовало, было 58 лет. Стал инвалидом первой группы, прикован к постели. Это трагедия.