Салих Ахмад аш-Шами - Слово мудрости имама ал-Газали Страница 2

До самой кончины своего учителя, имама – ал-Харамайни, которая произошла в 478 г., ал-Газали оставался в Нишапуре. Затем он поступил на службу к Низаму ал-Мульку ат-Туси (408–485 гг. л.х.). Ал-Газали стал принимать участие в собраниях Низама ал-Мулка, на которых присутствовали учёные, имамы и мастера красноречия. Много интересного произошло с ал-Газали на этих встречах: он вёл диспуты с имамами и учёными, побеждая их своей логикой. Слова ал-Газали подчиняли себе всех присутствующих, которые единогласно признали его гениальность и превосходство в учёности и знаниях. Именно это и прославило его имя во всех пределах того времени.

Ал-Газали находился при Низаме ал-Мулке до 484 г. л.х. После этого по предложению своего покровителя отправился в Ирак, чтобы начать преподавать в багдадской школе «Низамиййа». В возрасте 34 лет имам ал-Газали прибыл в Багдад. Правда его слава опередила передвижение. В Багдаде уже знали о его прибытии и устроили ему пышный, достойный столь выдающегося учёного приём. Он начал преподавать в багдадской школе. Люди день ото дня всё больше и больше его ценили, восхищались совершенством имама в знаниях, мудрости и его красноречием.

Ярким свидетельством научной славы ал-Газали в багдадской школе стало то, что на его занятия собиралось более четырёх сотен великих учёных того времени. Как отмечает его современник, ’Абд ал-Гафир, величие и слава ал-Газали росли день ото дня, а после недолгого пребывания в Багдаде его стали именовать имамом Ирака – подобно тому, как ранее звали его имамом Хорасана[5]. В этот период он произвёл настоящую революцию в фикхе, написав несколько книг по вопросам мусульманского права (в том числе по ’усул[6]).

Итак, имам ал-Газали достиг пика своей славы. Мир преклонился перед его знаниями и учёностью. Одновременно с получением признания заслуг в сфере наук и теологии, он поправил и своё материальное положение. Но при этом никогда не переставал учиться, углублять и расширять свои знания, постигать что-то новое. В частности, он приступил к изучению литературы по таким тонким и чувствительным вопросам, как аскетизм и религиозный исламский гностицизм. Это оказало на него величайшее воздействие, изменив весь его жизненный путь. А теперь передадим слово самому ал-Газали, который лучше других может рассказать нам о том, как это происходило:

«Я приступил к чтению таких книг как “Кут ал-кулуб” (“Пища сердец”) Абу Талиба ал-Макки, работы Хариса ал-Мухасиби, а также книги “Ал-мутафаррикат ал-масура” (“Избранное”) ал-Джунайда. Изучив данные работы, я пришёл к выводу, что эти великие люди были “сведущими в душевных состояниях”, а не “в словах”. Поразмышляв, я решил, что уже обрёл то, что можно получить с помощью науки и знания, а после этого передо мной остаётся единственный путь углубления знаний – путь вкушения, путь пробы и духовного совершенствования.

Мне стало совершенно очевидно, что вечное блаженство в загробном мире достижимо только при помощи богобоязненности и отстранения от душевных страстей. Главное здесь – порвать сердечную привязанность к этому миру, удалиться от него, чтобы вернуться к соединению с вечностью. Нужно приложить все силы к тому, чтобы снова обратиться к субстанции Всевышнего Бога. Я подумал и решил, что достигнуть такой степени можно, если отказаться от постов, богатства, чинов и мирских привязанностей.

Размышляя о себе, я понял, что погряз в миражах этого мира и душевных привязанностях, в страстях, которые окружили меня со всех сторон. Я посмотрел на свои труды и поступки. Лучшим из сделанного мной я счёл преподавание. И, наконец, увидел, что всю жизнь занимался бесполезными и малозначительными науками, которые ничего не дают мне в плане обеспечения загробной жизни. Затем подумал о том, какую цель я преследую, преподавая науки студентам. Понял, что и это я делал не в чистом порыве во имя Бога, а с целью обретения положения в обществе и славы. После этих размышлений я уверился в том, что нахожусь на краю пропасти и смерти, и что если я не приду в себя и не отрешусь от всего этого, меня, несомненно, ждёт адский огонь.

Долгое время я размышлял об этом. Я как бы стоял на распутье и должен был выбрать между решением уйти из Багдада, оставить своё высокое положение или же оставить всё так, как было. Мирские страсти постоянно подталкивали меня к тому, чтобы остаться, тогда как глашатай веры говорил мне:

– Пора в путь! Путь далёк, а жизнь коротка. Все знания и навыки, которые ты приобрёл, всё, что ты сделал, – это всего лишь обманчивая иллюзия, не более того. Если ты именно теперь не подумаешь о загробной жизни, если не подготовишься к ней, то когда ты ещё сможешь это сделать? Если сейчас не оставишь мирские привязанности, то когда ещё ты это сделаешь? Именно в такой ситуации возникает внутреннее стремление, которое ведёт тебя в путь. Но дьявол не дремлет. Он нашёптывает на ухо: “Оставь это! Это всё случайные несвоевременные мысли. Не обращай на них внимания и не слушай их советов! А то не ровен час будешь раскаиваться в своём опрометчивом решении, тяжело будет вернуться назад, когда утратишь своё положение, благосостояние и безопасность”.

Почти шесть месяцев я пребывал в сомнениях между мирскими желаниями и загробной жизнью. Сомнения эти возникли первого раджаба[7] 488 г. л.х. В этот месяц я был сам не свой, в постоянном волнении. Господь сомкнул мои уста, и я с трудом преподавал. Иногда я старался как-то ободрить тех, кто слушал мои уроки, но язык не слушался меня. Под конец я утратил всякую волю, почувствовал полную слабость и уже не мог контролировать себя. Я был похож на тех неприкаянных людей, которым не остаётся ничего, кроме того, как припасть к престолу Божественной милости. И я обратился к Нему. Господь принимает неприкаянных и отчаявшихся и отвечает на их молитвы. Он ответил мне и облегчил для меня решение, которое я принял: я оставил свой пост, чин, славу, детей, друзей и принял решение отправиться в Мекку. После этого я с лёгким сердцем вышел в путь…»[8].

Так, в месяце зу-л-ка’аде[9] 488 г. ал-Газали отправился в Мекку, покинув Багдад. Он намеревался совершить хадж[10]. По окончании хаджа он проехал в Шам[11], где и провёл примерно десять лет, часть из которых – в Священном городе Иерусалиме.

В Шаме он в основном пребывал в уединении и отшельничестве, проводил время в аскетических подвигах, борьбе с душевными страстями и очищении души и сердца – чтобы чаще вспоминать Бога. Весь день он находился в минарете дамасской мечети.

Его современник, ’Абд ал-Гафир, так описывал произошедший с ал-Газали внутренний душевный переворот: «Он встал на путь аскетизма и богоискательства, отбросив тщеславие и любовь к социальному положению. Все его помыслы в это время были направлены на то, чтобы снискать истинную набожность и обеспечить себя духовным багажом для загробной жизни. В то же время он отказался от всего, что имел. Всё его время проходило в борьбе с душевными страстями, в попытках преобразовать свой характер, придать благость своему поведению и обхождению с людьми. На этом пути он достиг того, что дьявол эгоизма, тщеславия, желания властвовать и своенравность характера уступили место душевному спокойствию, благому нраву. Он спасся от вредных привычек и развил в себе добродетели, укротил свои желания и подготовился к путешествию в загробную вечность».

В другом месте своих воспоминаний об ал-Газали ’Абд ал-Гафир писал: «Научная личность ал-Газали проявляется в таких его известных книгах как “Возрождение наук о вере”, “Арба’ин” (краткое изложение первой книги), в его трактатах, написанных в последующий период. Достаточно немного вчитаться в эти книги и вдуматься в их содержание, чтобы различить в них личность автора»[12].

По истечении десяти лет уединения и отшельничества вдали от родного города Туса ал-Газали возвращается на родину, но и там проводит ещё один год в духовном уединении. А затем под воздействием настойчивых просьб правителей и простого народа возвращается к людям.

В 499 г. л.х. он отправился в Нишапур, чтобы начать преподавание в местной школе «Низамиййа». Об этом он говорил: «В 499 г. л.х. Господь облегчил мне путь в Нишапур, чтобы я начал там преподавать. В 488 г. я покинул Багдад, а в 499 г. вернулся в Тус. Так что моё отшельничество продлилось одиннадцать лет»[13].

Имам ал-Газали так описывал своё возвращение к преподавательской деятельности, которую теперь вёл на основе нового метода и с новыми целями, совершенно отличными от тех, что были у него раньше: «Я знаю, что я как бы вернулся снова на место преподавателя, но это не совсем обычное возвращение, которое предполагает, как правило, возвращение в прошлое. Моё возвращение – не повторение прошлого. Раньше я работал ради известности, чинов и славы. Именно такое намерение стояло за всеми моими речами и словами. Сейчас я учу людей с совсем другими целями и по другим мотивам. Я хочу призвать их оставить тщеславие и не подаваться ему, не погружаться в него. Сегодня мои намерения, чаяния и ожидания именно таковы, и Господь свидетель в этом, ибо Он ведает всё о том, что скрыто и явлено во мне. Я стремлюсь исправить себя и других, но не знаю, добьюсь ли я этой цели или нет. Тем не менее, у меня есть вера – как убеждение, как интуитивное видение, и эта вера говорит мне, что ни одна сила и ни одна воля не существует, кроме как по воле и повелению Божьему. Это не я что-то сделал, а Его воля направила меня на то, чтобы куда-то двинуться и что-то сделать. Я прошу Господа, чтобы Он исправил меня и наставил меня на правильный путь, и чтобы через меня и посредством меня исправил и повёл других. Молю показать мне Истину, как она есть, и сделать меня идущим её путём. Прошу Бога показать мне ложь, какая она есть на самом деле, и даровать мне милость быть как можно дальше от неё»[14].