Самые большие неудачники в истории - Леонид Михайлович Млечин Страница 2

Франц Фердинанд слыл фанатичным охотником и отличным стрелком. В ту пору это не осуждалось — благородная мужская забава. Предпочитал крупную дичь — тигров, львов и слонов, в которых стрелял во время своих кругосветных путешествий.

В политике наследник престола придерживался благоразумных идей. Во что бы то ни стало желал избежать войны с Россией, чтобы, как он говорил, «царь России и император Австрии не свергли друг друга с трона и не открыли путь революции». Как в воду смотрел. Когда его убили, путь к мировой войне был открыт…

А ведь он, похоже, сознавал, что на него охотятся.

Жена его племянника Цита Бурбон-Пармская, которой суждено будет со временем стать последней австрийской императрицей, запомнила поразивший ее разговор с Францем Фердинандом.

Когда его супруга София вышла, чтобы уложить детей, наследник престола вдруг произнес:

— Должен кое-что вам сказать… Меня убьют!

Цита и ее муж эрцгерцог Карл в ужасе посмотрели на Франца Фердинанда. Карл попытался возразить, но наследник строго произнес:

— Я точно это знаю. Через пару месяцев я буду мертв.

Несколько секунд царила тишина, потом он тихим, спокойным голосом добавил, обращаясь к Карлу:

— Я оставил для тебя в своем сейфе кое-какие бумаги. После моей смерти прочти их. Может быть, они окажутся полезными.

Франц Фердинанд желал хороших отношений не только с Россией.

Австрия и Венгрия договорились о превращении империи в дуалистическую монархию. Австрийский император возлагал на себя и венгерскую корону. Единая армия и общая внешняя политика. Бюджет согласовывался двумя парламентами — в Вене и Будапеште. Эрцгерцог Франц Фердинанд предполагал уравновесить влияние венгров созданием внутри империи еще и королевства южных славян.

Женатый на чешской графине, он считал необходимым улучшить жизнь славян, населявших Австро-Венгрию. Поэтому выходившая во Львове газета назовет его смерть «катастрофой» для западных украинцев, подданных империи… В Австро-Венгрии жили немцы, чехи, поляки, сербы, хорваты, словенцы, русины. А еще венгры, румыны, итальянцы…

Империя превращалась в современное многонациональное государство. Франц Иосиф предоставил всем народам империи равные права. Образование — на разных языках, бюрократия — многоязычная. Армейские офицеры умели отдавать приказы на одиннадцати языках, не считая немецкого.

Парламент избирался всеобщим голосованием. Правда, женщины — как практически и во всей Европе — еще были лишены права избирать. Равенство перед законом, свобода выражения мнений, развитие национальных языков и культур — такой была Австро-Венгрия.

Казавшаяся устаревшей монархия породила удивительно богатую культурную жизнь. В ту пору Вена, многонациональная столица, была шестым по величине городом в мире. Здесь творили основатель психоанализа Зигмунд Фрейд, композитор Густав Малер, философ Людвиг Витгенштейн, художник Густав Климт, писатель Стефан Цвейг…

Сегодня Австро-Венгерскую империю рассматривают как предшественницу Европейского союза. Если на то пошло, национальное, моноэтническое государство — не единственная форма политического устройства. Многонациональное государство может быть очень успешным.

Но в ту пору Австро-Венгрию мало кто ценил. Населявшие империю поляки, чехи, сербы — да почти что все! — желали обрести собственное государство. Даже немцы разошлись во мнениях. Кто-то стал австрийским патриотом, а кто-то не понимал, почему отделен государственной границей от Германии. Родившийся в Австрии Адольф Гитлер вырос поклонником Германии. Считал австрийцев неполноценными немцами, а быть неполноценным он не хотел.

В начале XX века яростный национализм охватил Европу. И стал главной причиной Первой мировой войны.

Кайзер Вильгельм

Кем был последний немецкий кайзер Вильгельм II? Кровожадным тираном или игрушкой в руках своих воинственных генералов?

Вильгельм постоянно противоречил сам себе. Часто казалось: он явно не понимает, что говорит. Но он был крайне самоуверен. «Я и есть министерство иностранных дел, — провозглашал он. — Я единственный определяю внешнюю политику Германии».

Кайзера собственные министры невысоко ценили. По существу, игнорировали. Или ловко им манипулировали. Имперский канцлер Бернхард фон Бюлов проводил собственную амбициозную политику, но твердил, что лишь «исполняет волю его величества». Во время войны кайзер будет полезен своим генералам в сфере связей с общественностью — он ездил на фронт и вручал награды отличившимся на поле боя.

Его решимость завоевать Германии «место под солнцем» уходила корнями в его детство. При родах врач повредил мальчику левую руку. Он был инвалидом, но скрывал свою слабость. Закомплексованный кайзер мечтал в результате войны стать фигурой номер один на мировой арене.

Объединивший Германию канцлер Отто фон Бисмарк говорил:

— Великие вопросы времени решаются не речами и не постановлениями большинства, а железом и кровью.

В начале XX века Германия была готова пойти на все для достижения цели, которой не могла добиться мирными средствами: стать супердержавой.

Цель имперской Германии при кайзере Вильгельме II: сокрушить Францию и Россию, добиться экономической и политической гегемонии в Европе, завоевать территории и ресурсы на востоке. Чем этот план отличался от целей нацистской Германии во Второй мировой?

Германия должна «победить врага сейчас, когда у нас есть шанс на победу», — настаивал начальник генерального штаба генерал Хельмут фон Мольтке.

Если бы кайзеровская Германия выиграла Первую мировую войну — а это ей почти удалось! — она бы господствовала на суше и на море. Победа Германии сделала бы весь мир небезопасным.

Немецкий историк Вернер Зомбарт говорил тогда:

«Мы — божий народ. Подобно тому, как немецкая птица — орел — летит выше всякой твари земной, так и немец вправе чувствовать себя превыше всех народов, окружающих его, и взирать на них с безграничной высоты… Милитаризм-это выражение немецкого героизма».

Уже тогда в Германии мир поделили на расы, полноценные и неполноценные. Худшая — семитская. Лучшая — арийская, нордическая, германская. Это высокие, сильные белокурые люди с голубыми глазами, уроженцы Северной Европы. Лишь они созидатели.

Опирались эти биологи на идеи всем известного Чарлза Дарвина. Его теория естественного отбора произвела огромное впечатление на биологов XX века.

Главный пропагандист этих идей — кузен Дарвина британский антрополог Фрэнсис Гальтон. Его точка зрения: человечество нужно выращивать, отбраковывая негодный генетический материал и распространяя полноценный генофонд. Эти идеи легли в основу евгеники, науки о наследственном здоровье человека и путях его улучшения.

Евгеника стала популярной в Англии после Англо-бурской войны начала XX века. Лондон никак не мог одержать победу над южноафриканскими бурами, и военную слабость Англии приписали упадку британской расы.

Британский философ Хьюстон Стюарт Чемберлен заявил: история — это борьба рас. Судьба человека полностью определяется биологией. Восхищенный германским духом Чемберлен утверждал, что только немцы — лучшие из лучших —