Русская пятерка. История о шпионаже, побегах, взятках и смелости - Кит Гейв Страница 2

Встретил я там и Никласа Лидстрема, которого потом назовут «идеальным человеком» за поведение на льду и за его пределами. Я поздравил каждого из них, а в конце концов добрался до лучшего хоккеиста планеты, которого окружали друзья и члены семьи.

– Поздравляю, – сказал я, протягивая руку Сергею Федорову. Он станет первым игроком Русской пятерки из «Детройта» – одного из самых знаменитых сочетаний в истории хоккея, которое навсегда изменит НХЛ.

Сергей сиял от счастья. Он наклонился ко мне и заговорил тихим голосом, чтобы нас никто не слышал:

– Слушай, Кит, а ты помнишь тот вечер в Хельсинки?

Я кивнул.

– Я тоже хорошо помню, – сказал он. – Никогда его не забуду. Но никогда никому об этом не рассказываю. Никогда. Он многое для меня значил.

Я начал понимать, что имел ввиду Константинов, лишь тогда, когда он прошептал «спасибо».

…Спустя почти два десятка лет, весной 2016 года, я снова случайно встретился с Владди на «Джо Луис Арене». Его сопровождала постоянная физиотерапевт Памела Дэмануэл. Они шли в раздевалку «Детройта», и женщина помогала Константинову переставлять раму для ходьбы.

– Привет, Кит! – сказал Владимир и расплылся в улыбке, поймав мой взгляд. Он ответил на рукопожатие и сжал мою руку так же властно и сильно, как в тот вечер, когда выиграл чемпионство с «Ред Уингз».

Я сказал ему пару слов по-английски и добавил еще несколько по-русски. Не было никаких сомнений, что Константинов понял абсолютно все. Мы говорили недолго. И наконец я сказал ему то, что никак не мог выкинуть из головы с тех пор, как защитник «Детройта» попал в аварию на лимузине, которая поставила крест на его карьере и едва не стоила жизни:

– Спасибо тебе, Владимир. Спасибо за воспоминания, которые ты нам подарил. Мы тебя любим.

Глава 1. Особое поручение

В середине июля 1989 года, примерно через месяц после ежегодного драфта новичков НХЛ, когда большинство имевших к ней отношение людей наслаждались межсезоньем, мне неожиданно позвонили. Джим Лайтс приглашал на обед. «Странное время для звонка», – подумал я.

Лайтс – исполнительный вице-президент «Детройт Ред Уингз», зять Майка и Мэриан Илич. С ним у меня были хорошие рабочие отношения. Но звонил Джим обычно лишь тогда, когда был недоволен моими статьями. Он ругался, я слушал, каждый оставался при своем мнении. На этом все и заканчивалось. Но в тот момент я был в отпуске и уже две недели ничего не публиковал. Тем не менее я понял, что просто так Джим Лайтс на встречу звать не будет.

На следующий день мы сидели за столиком в кафе «Элвуд», которое располагалось напротив театра «Фокс». Иличи в свое время купили этот театр и придали ему блеск, а Лайтс лично руководил процессом. При них это заведение стало настоящей конфеткой, с него началось восстановление потрепанного центра Детройта.

Мы заказали суп и сэндвичи, и Лайтс начал вводить меня в курс дела.

– Сразу оговорюсь: если тебе что-то не понравится, я остановлюсь, и мы больше не будем об этом, – уточнил он.

Я поднял брови.

Джим продолжил после небольшой паузы. Ему было за тридцать, он работал адвокатом, любил улыбаться и рано начал лысеть. Говорил он быстро, но при этом осторожно подбирал слова. Никогда не скрывал эмоций, но всегда контролировал ход беседы. Его было легко рассмешить, и смехом он заражал всех вокруг. А если он злился, что мне приходилось видеть нередко, то это было понятно без слов.

Так вот, на той встрече Лайтс был серьезен, будто хотел сообщить что-то неприятное. Как только нам принесли сэндвичи, он приступил к сути.

– Мы готовы хорошо тебе заплатить. Предлагаем серьезные деньги, – сказал он. – Можешь не сомневаться в том, что у тебя будет полный эксклюзив на статьи, книги и вообще на что угодно.

– Погоди, – сказал я, жестами требуя тайм-аут. – Ты о чем?

– Как ты знаешь, пару недель назад мы задрафтовали несколько советских хоккеистов.

Я кивнул. Конечно же, я был в курсе. Не одна страница «Детройт Фри Пресс» была посвящена моим репортажам на эту тему. Исторический момент для мирового спорта. Представители двадцати одного клуба НХЛ собрались на ежегодный драфт новичков, чтобы по очереди выбрать игроков из юниорских лиг, колледжей, университетов и Европы. В четвертом из двенадцати раундов «Детройт» забрал центрального нападающего Сергея Федорова – среди советских хоккеистов он получил самый высокий номер на драфте за всю историю. А в одиннадцатом раунде «Ред Уингз» выбрали Владимира Константинова.

– Нам стало известно, что в августе русские проведут часть предсезонных сборов в Финляндии, – продолжил Лайтс. Он говорил о сборной Советского Союза. – В Хельсинки они сыграют товарищеский матч против одной из лучших местных команд.

– А я здесь при чем?

– Я больше не знаю никого, кто говорит по-русски.

Я в ошеломлении откинулся на спинку кресла и молча продолжал слушать. Лайтс пояснил, что они с владельцами клуба предлагают мне съездить на этот матч под прикрытием спортивного журналиста с аккредитацией НХЛ. В Финляндии моя задача будет в том, чтобы «взять интервью» у Федорова и Константинова. И наедине передать им: «Ред Уингз» заинтересованы в том, чтобы они приехали в Детройт как можно скорее. Пусть даже им придется незаконно покинуть страну, которая не желала никуда их отпускать.

– Мы хотим, чтобы ты вышел на связь с Федоровым, – продолжал Лайтс. – И с Константиновым тоже, но нам кажется, что с ним все будет значительно сложнее. У него есть жена и ребенок. Можешь написать им письмо…

В письме, как пояснил Лайтс, я должен был кратко рассказать о городе и «Ред Уингз», обговорить важные финансовые моменты и предоставить контактную информацию, чтобы помочь им решиться и приступить к делу. Как только они будут готовы, «Детройт» использует все свои возможности, политическое влияние и деньги, чтобы как можно скорее перевезти их в Северную Америку.

– Ты разбираешься в хоккее, знаешь все про нас и НХЛ, – сказал Лайтс. – Ни у кого в лиге нет доступа к этим игрокам. А у тебя есть, потому что ты – представитель прессы. Мы просим тебя лишь установить первый